Ужас был в другом: еще и десяти не было, как позвонил Ванька Стрельцов и сказал, что играть не сможет. Сейчас он больше напоминал кузнечика: обе ноги после неудачного кульбита не разгибались в коленках, которые к тому же смотрели в разные стороны. Ника чуть не расплакалась. Она ходила по комнате и нервно грызла костяшки пальцев. Несколько раз она набирала Ника, но позвонить так и не решалась. А время тикало, оно скользило расплавленной звездой по небосклону, а выхода всё не было.

И тут в прихожей загремели ключи, девочка метнулась за фортепиано: если мама опять увидит ее «праздность», начнет пилить, а нервы и так на пределе. Но в щели приоткрытой двери вдруг показался Егор.

— Тренируешься? — спросил он, улыбаясь.

Вероника кивнула, а брат вошел в комнату, подошел, поцеловал в золотистую макушку.

— А мама где? — спросил он.

— В салоне.

— А! Ну да! А во сколько у тебя концерт?

— В три, — обреченно ответила сестренка.

— Слушай, Ёжик, ты же не обидишься, если я не приду к тебе на концерт. Честно говоря, я о нем забыл. Я сюда по делу приехал.

— По какому? — равнодушно спросила Ника.

— На матч по баскетболу между нами и «первашами». Может, слышала?

В это же мгновение Ника вытаращила на брата глаза.

— А ты…

— А я был инициатором первой игры. Видела кубок? Моя работа. Ну, не совсем моя, мы там толпой трудились…

— Ты? Первая игра?

— Ну да. Тогда мы надрали «первашам» зад. А на следующий год они нам, но я там уже с травмой был… А потом в этом матче и Серега бился.

— Егор…

— Ты чего так смотришь?

— Егор, а ты… как старший… как первый не можешь перенести игру на полчаса позже?

— В смысле?