Но на третью ночь в море она так вымоталась, что вырубилась, едва коснувшись подушки. Поэтому я поднялся туда один, повторяя движения снова и снова, пока мои мышцы не вернули себе воспоминания.

Я был не в форме.

Последние несколько дней тренировок, как ни стыдно, довели меня до того, что мышцы рук и спины стонали в знак протеста при каждом движении, не привыкшие к тому, что им приходится работать, чтобы управлять оружием. Лучше сейчас, подумал я, чем через неделю.

— Сегодня нет ученика?

Я выругался себе под нос и обернулся. Нура стояла там с самодовольным видом.

— Вознесенный, Нура, не делай этого.

— Будь внимательнее.

Я почти насмехался. Этот совет был почти поэтическим, исходящим от нее. Если бы я так поступил, возможно, никто из нас не был бы здесь.

— У тебя нет практики, — заметила она, и я вздрогнул.

— Я не думал, что мне придется делать это снова, так что да, немного.

Лицо Нуры было белой, безмолвной маской. Каждый раз, когда я смотрел на нее, мне приходилось бороться с яростью в своей груди, пока она не стала слабым пульсом под моей кровью — ярость на Тисану, да, но также и почти десятилетие копившееся предательство. Странная, сюрреалистическая вещь, с которой приходится сталкиваться каждый день.

— Нужен спарринг-партнер? — она потянулась под куртку, чтобы достать два кинжала, и слегка улыбнулась мне. — Думаю, в прошлый раз мы оставили ничью. Но это было так давно.

Я знал, что должен сказать «нет».

Я был слишком чертовски зол на нее, чтобы «дружеский» поединок был чем-то хорошим.

Но я не колебался, сказав:

— Хорошо.

Никакой магии, мы договорились. Пять шагов друг от друга. Поворот. Позиция. И…

Я и забыл, как быстро она двигалась. Как будто она стала тенью.

Я должен был немедленно блокировать ее. И снова, вращаясь на пятке, чтобы соответствовать жидкой скорости, с которой она огибала меня. Она отскочила от удара, как будто мой посох просто пронзил облако клубящегося дыма.

Блок — снова.