Он заметил ее и через минуту уже подходил и садился на скамейку.

Сначала они не разговаривали. Они вообще не разговаривали с той хаотичной огненной ночи; она предположила, что он был в ярости из-за ее безрассудного использования магии и из-за того, что она сбежала, когда он дал ей четкую роль в той битве за главные ворота. Она не знала общего числа солдат, убитых у этих ворот, но не раз задавалась вопросом, могло ли это число быть меньше, если бы она только осталась и сделала то, о чем он просил ее.

Вместо этого она умчалась и сожгла дом какой-то невинной семьи.

На самом деле у него были все основания злиться на нее.

Но он только взглянул на ее пальцы, постукивающие по камню, а затем предложил ей руку и спросил:

— Нужен якорь?

Вопрос вызвал легкую улыбку, первую искреннюю улыбку, которая у нее получалась за последние дни, если изогнуть ее губы.

— Возможно, — признала она, помедлив мгновение, прежде чем взять его за руку.

Он помог ей встать на ноги, и они шли несколько минут, прежде чем она снова заговорила:

— Знаешь, я на самом деле вышла сюда, потому что убегала от всех, — сказала она, глядя на ту хватку, которой она сжала его руку. Она почти не помнила, что положила ее туда. Движение было просто… естественным.

— Пытаешься убежать от слуг, врывающихся в твою комнату и выходящих из нее? — догадался он.

— И от моих друзей, — она сжала губы, но было слишком поздно; слова ускользнули от нее без мысли, и теперь он наблюдал за ней еще более любопытно, чем прежде. — Они желают добра, — сказала она, пожав плечами. — Но временами немного утомительны.

— А. Понятно.

— Они хотят поговорить. Но я не уверена, как они отреагируют на мысли, которые крутились в моей голове последние два дня.

Он задумался на мгновение, а затем спросил:

— А как, по-твоему, отреагировал бы я?

Она скосила глаза, изучая это любопытное выражение его лица, прежде чем снова перевести взгляд прямо перед собой.

— Лекцией, — заключила она.

Он смеялся.

— Испытай на мне.