Его глаза нашли ее глаза, и они так яростно горели желанием, что она, вероятно, испугалась бы, если бы ее собственная потребность не горела так же ярко.

Он нежно поцеловал ее в лоб, а потом встал и прошел через комнату, чтобы проверить замок на двери, совершенно не стыдясь своей наготы; не то чтобы у него были причины стыдиться. Он выглядел как чертов бог, прогуливающийся по своим личным владениям.

Она почти дрожала от желания, когда он вернулся к ней, схватил ее за бедра и рывком потянул к краю кровати. Он снова наклонился ближе. Но на этот раз их не разделяла одежда, ничего, кроме крошечной полоски тепла и пространства между ее изныванием и его твердым телом. Кончик этой твердости дразнил ее вход, когда он провел рукой по ее подбородку, а затем по губам. Его пальцы замерли на этих губах, терпеливо ожидая, пока ее рот откроется, и она подчинится его невысказанному приказу впустить пальцы и пососать их.

Через минуту он вытащил их, проводя ими по ее губам, пока они были еще теплыми и влажными, он просунул их между ее бедер и втолкнул один из них внутрь нее. А потом еще один. А затем третий, растягивая ее и прижимаясь к стенкам, пока ей не показалось, что она вот-вот рухнет от чистого удовольствия от этого преднамеренного давления, которое двигалось в ней искусными кругами.

Другая его рука вскоре прижалась к ее бедру, оказывая еще более командное давление.

— Раскрой их для меня шире, — приказал он.

Она сделала это, видимо, недостаточно быстро или недостаточно широко, потому что обе его руки уже мгновение спустя были на ее ногах, раздвигая их дальше друг от друга. Его колени прижались к ее коленям, удерживая ее ноги в этом положении, в то время как одна из его рук двигалась, поглаживая.

Его пальцы вернулись к ней несколько мгновений спустя, проверяя ее влажность, прежде чем войти в нее одним мощным толчком.

Растяжение от его пальцев было ничем по сравнению с восхитительным жжением этого толчка. Или того, что последовал за ним. Миг боли, но боль эта быстро затмилась удовольствием, которое ждало совсем рядом.

Она закрыла глаза и растворилась в этом удовольствии, волна за волной обрушивалась на нее, пока все ее тело не содрогнулось от полного освобождения. Она начала было кричать, но рот Эландера сомкнулся на ее губах, заставив ее замолчать, когда его собственная кульминация прошла сквозь него и вылилась на нее.

После этого он оставался внутри нее еще несколько минут, его тело было теплым, безопасным и тяжелым по отношению к ней. Каждый толчок, каждое движение, каждое пульсация его разрядки вызывала в ней еще один крошечный завиток удовольствия. Каждая такая приятная дрожь еще больше опустошала ее разум. Она была в блаженном неведении почти обо всем остальном.