– Но, при этом, вы продолжаете раз за разом безжалостно истреблять своих детей.

– Скип, например, считает что существо, создавшее нас, тоже не знает, кто создал его. – Ольберт оставил без внимания мое замечание. – Посему Благороднейший из нас старается не забивать себе голову такой ерундой, а занимается делом. Мирра считает, что это наше наказание. Она обречена сеять хаос, хотя создала Идеальный мир, Скип чист сердцем, но он неизменно будет преданным, а я навечно остаюсь в этом мире, даже когда мои родичи отправляются с нашими детьми в Идеальный мир.

– А что считаете вы?

– Я считаю, что мы часть системы, которая вышла из под контроля.

– Не понимаю.

– Все мы винтики, которые могут вместе составлять идеальную машину. Но, почему-то эта машина работает не так, как должна. Наши дети не хотят познавать истину. Нам приходится навязывать им благо. Причем навязывать довольно грубо и жестоко. Такое ощущение, что изначально у нас в руках был идеально подогнанный механизм, но появилось что-то, что разладило его.

– И что это, по-вашему?

– Вероятно, душа. С тех пор, как мы получили свои души, и, впоследствии, роздали их вам все пошло наперекосяк. Мы единожды испытали к вам жалость, а в ответ вы впервые испытали привязанность к этому миру. С тех-то пор мир и разладился.

– Чудотворцы?

– Нет. Я говорю о куда более широком понятии. Многие циклы подряд люди вообще не обращались с душой, как с чем-то материальным. Они считали ее невесомой, незримой субстанцией. Однако все они в итоге тоже приходили к благоденствию. И Цикл приходилось прекращать.

– И в каждом Цикле все происходит по одному сценарию? Всегда есть Мисса, есть я и Веллес?

– Можно сказать и так.

– Значит, я так и не смогу попасть в Идеальный мир?

– Сможете, но не захотите. Как я и говорил, в какой-то момент вы освободитесь от своего бремени, но вы добровольно останетесь в этом мире, человек с двумя душами.

– Но я не хочу.

– Пока не хотите.

Мы замолчали. Я искал в себе причину, из-за которой решу избрать долгие мытарства в виде бестелесного духа, и не находил. Я чувствовал, как Ольберт прохаживается вокруг меня. Я задумался о том, что никогда не видел его лица. Кроме Скипа и Мирры никто не видел его человеком. Но я почему-то представлял перед собой мужчину среднего возраста с очень узким лицом, длинными спутанными волосами и неопрятной бородкой. У него наверняка очень усталые, близко посаженные глаза. Вокруг глаз и в уголках рта паутинка морщин. Он часто смеется и хмыкает, думаю, при этом он постоянно гримасничает. Интересно, так ли он выглядит на самом деле, или я ошибся во всем?