И вот после того как Сёмка, проявив инициативу, навёл справки, он узнал ответы на многие волновавшие его вопросы. И ответы эти были весьма прозаическими. Так, например, место для церкви было выбрано вовсе не по какому-то особо умному замыслу, а по вполне банальным причинам: на том месте кто-то из владельцев этих земель погиб от руки недруга, «возможно, передрались пьяные братья или кумовья». А прикладок сделан только для укрепления самой церкви, так как когда-то её владельцы «увлекались захоронениями в своем храме и основательно раздолбали фундамент». И вообще, она «более или менее точная копия владимирских храмов» и «ничего нового для своего времени, каких-то неожиданных решений или поиска таковых автор здесь не выказал».

Таким образом, в сознании Сёмки появилась совсем иная фоновая информация, совместно с которой теперь стал восприниматься образ церкви. Казалось бы, это восприятие не должно измениться: церковь осталась такой же красивой и на том же самом месте. Да и сам Сёмка поначалу сказал про это просто: «Ну, допустим – копия. Ну и что? Красоты-то от этого не убавилось». Но, тем не менее, восприятие этой церкви у него изменилось, причём самым радикальным образом. У него даже возникло чувство какой-то неприязни к обожаемому ранее объекту, и «если случалось ехать талицкой дорогой, он у косогора поворачивался спиной к церкви, смотрел на речку, на луга за речкой, зло курил и молчал».

Далее, для пояснения Сёмкиного душевного состояния, приводится образное сравнение: «Как если бы случилось так: по деревне вели невиданной красоты девку… Все на нее показывали пальцем и кричали несуразное. А он, Сёмка, вступился за нее, и обиженная красавица посмотрела на него с благодарностью. Но тут некие мудрые люди отвели его в сторону и разобъяснили, что девка та – такая-то растакая, что жалеть ее нельзя, что… И Семка сник головой. Все вроде понял, а в глаза поруганной красавице взглянуть нет сил – совестно».

В данном случае, конечно, сложно конкретизировать причины перемен в душевном состоянии Сёмки. А образное сравнение с восприятием «поруганной красавицы» мало что проясняет: архитектурное строение не человек, оно не может быть виноватым в чём-то, вся его красота обусловлена лишь внешним видом. (Кстати, в самом этом сравнении ясно показано и то, что образ «невиданной красоты девки» тоже может восприниматься по-разному в зависимости от имеющейся «побочной» информации.) Ясно только одно: в сознании Сёмки появилась дополнительная информация, скорректировавшая ту информационную структуру, в составе которой воспринимался образ церкви. Какая конкретно эта информация – сказать трудно. Можно лишь сделать некоторые общие предположения. Например, понятно, что Сёмка получил ответы на интересующие его вопросы, определённые характеристики воспринимаемого объекта перестали его интересовать. В то же время появились другие характеристики, которые изменили смысловое содержание восприятия образа. Вполне возможно, его мозг усмотрел в прежних рассуждениях признаки собственной слабости: ведь он строил какие-то сложные умозаключения о вещах, которые, как оказалось, объяснялись банальными причинами. Может, здесь сказывается досада из-за обманутой надежды: надеялся соприкоснуться с чем-то прекрасным, познать неведомое и (чем чёрт не шутит!) как-то изменить свою жизнь, в которой Сёмке, по его выражению, «остолбенело все на свете», а действительность оказалась такой банальной и неинтересной.