Наилучшим вариантом он считал возвращение в родной Ленинград, где, возможно, в тиши библиотек и архивов с их богатейшими фондами он собирался поработать с пользой и всласть, не опасаясь отключений на другие дела, второстепенные. В августе 1925 года В.К. Арсеньев получает приглашение на торжества по случаю 200-летия Академии наук. Они проходили как в Москве, так и в Ленинграде.

Дальняя дорога от Хабаровска до Ленинграда и торжества заняли в общей сложности более двух месяцев. Решился и главный вопрос: Музей антропологии и этнографии АН СССР в Ленинграде принял его заявление о переходе в научные сотрудники. Этим, как считал В.К. Арсеньев, он обретал возможность закончить без помех свои главные научные труды. В ноябре предполагался переезд ученого с семьей на родину. Решение о зачислении в Ленинградский музей антропологии и этнографии имени Петра Великого на должность научного сотрудника первого разряда было принято тогда же, в октябре, но после отъезда В.К. Арсеньева домой на Дальний Восток. А пока, мучаясь сомнениями и неизвестностью, Владимир Клавдиевич едет в вагоне, отдыхает от столичной суеты, бесконечных заседаний и выступлений. И, конечно, как всю жизнь, работает, пишет письма. «В Москве я устал от беготни и суеты, – сообщает он в одном из них. – Мне захотелось покоя так, как утомленный ищет сна. Я лег на свое место в вагоне и, убаюкиваемый качанием, сладко уснул... Большие города и столицы меня не прельщают, чем меньше людей, тем лучше, а где их совсем нет – там рай». Сомнения росли и росли, накладываясь друг на друга...

Правильное ли решение он принял? Неизвестно еще, как будет складываться судьба на новом месте, когда он будет оторван от корней, от первичного материала. Да и возраст не тот, когда о нем еще не думают...

Отдохнув в поезде и перевалив треть пути, В.К. Арсеньев снова садится за письмо руководителю музея члену-корреспонденту Л.Я. Штейнбергу, известному этнографу и знатоку дальневосточного края. В письме он перечисляет свои многочисленные должности, сетует на 16-часовой рабочий день и умоляет Штейнберга поскорее принять положительное решение о приеме на работу. Он пишет: «Только отъезд может разгрузить меня от массы дел, ничего общего не имеющих с тем делом, которое у меня на руках уже 25 лет... Если вы, Лев Яковлевич, одобряете переход к Вам в музей, то я прошу поддержать мою кандидатуру. Если нет и посоветуете остаться в Хабаровске, я останусь и, может быть, перейду на какую-нибудь другую службу во Владивостоке. Боюсь только, что меня не выпустят дальневосточные власти, но я буду домогаться освобождения».