– Молодежь приходит сюда на богослужение редко, поэтому приходится искать способы ее привлечения. Сначала молодые прихожане танцуют, а потом я им читаю проповедь.

Бывая за рубежом, особенно в Женеве – мировом центре протестантства, мне не раз приходилось испытывать чувство изумления по части свободы вероисповедования у протестантов. У них даже женщина может быть служителем церкви, они не признают роскоши, столь характерной для соборов католиков. Их бог не тот, кто на иконах, а тот, кто в душе каждого. Не признают они и посредников между богом и людьми и, стало быть, римского Папу. Все эти представления о боге в какой-то мере перекликаются с понятиями о религии у наших российских протестантов – раскольников.

Поразила архитектура Эдинбурга с его ансамблями старинных замков. Даже немцы в годы войны не посмели бомбить этот великий город (илл. 424). Вспомнились слова Д.И. Менделеева, сказанные им в 1884 году при посещении Эдинбурга. «Когда в прошлом году в апреле месяце мне пришлось быть в Эдинбурге и видеть знаменитого сэра Вильяма Томсона, то он рассказывал ...» («Письма о заводах», 1885). Менделеев был почетным доктором Эдинбургского университета (цвет. илл. 425) и, естественно, захотелось побывать в этом учебном заведении.

Увы! Программа визита такой вольности не предусматривала. Переночевав, рано утром выехали в Глазго. В гостинице компании «Е880» во время обеда швейцар сообщил руководителю нашей группы, что у входа собралась толпа в поддержку русских диссидентов, она требует встречи, чтобы передать письменный протест советскому правительству. Руководитель растерялся и мне пришлось его выручить.

– Передайте митингующим, что у нас обед, мы чрезвычайно заняты.

Обед для англичан – дело не менее святое, чем молитва. Толпа молча, уважая собственные традиции, спокойно разошлась... В Шотландии нас познакомили с атомной электростанцией Хэнтерстон. В цилиндрическом здании при осмотре оборудования обратил внимание на тщательную заводскую отделку никелированной трубопроводной арматуры даже в тех местах, где можно было бы обойтись без излишеств. Краники, соединительные муфты и накидные гайки сделаны настолько изящно, как будто бы мы находились в богато отделанной бытовой ванной. По дороге номер шесть из Глазго проехали вдоль западного побережья Англии на юг в сторону Лондона. От Бирмингема остался в памяти удушливый сернистый дым, который в огромном количестве извергали бесчисленные заводские трубы.

Три года спустя осенью 1979 года в Бухаресте проходил 10-й Всемирный нефтяной конгресс (илл. 426). Советской делегацией руководил министр Мальцев. В отличие от своего предшественника, общительного Шашина, новый министр был угрюм, с нами не общался, в Бухарест прилетел на другом самолете. Русский язык, как один из рабочих, ввели буквально накануне открытия форума, настолько велико было сопротивление принимающей стороны и оргкомитета. Запомнилось торжественное открытие конгресса. В 10 часов утра делегаты заполнили грандиозный зал Дворца конгрессов. Ожидалось выступление главы государства Чаушеску. Проходит 10 минут, полчаса, а сцена, кроме одинокого стула, пуста. Наконец, выносят второй стул для супруги генсека и только тогда венценосная чета показывается в зале. Демонстрация неуважения к мировому сообществу настолько возмутила всех, что у меня в разговоре сорвалось с языка выражение «Чешуеску». Сидящий рядом русский журналист попросил у меня разрешения использовать изобретенный мною ярлык для его обзорной статьи.