Тромб, который ищет Хаус, – это, по его мнению, поломка в мозгу пациентки, блокировавшая центр страха. Именно так Хаус объясняет мужественное поведение смирившейся со своей участью девочки. Девиз Хауса – «Все врут», и маленькая пациентка не исключение. Этическая система доктора основана на любви к истине. Истина эта абсолютна, пропущена сквозь кантианскую логическую машину, что подразумевает отказ от любых искажений правды, возникающих под влиянием эмоций.

Человек абсолютно одинок перед лицом смерти, говорит Хаус девочке; единственное, что ему еще остается, – это исключить из своего выбора все (аффективные) мотивации, никак не связанные со стоическим признанием голого факта своей смерти. В данном случае девочке предлагается перестать жить ради матери, которая своей любовью лишь вынуждает дочь дольше мучиться, не давая ей спокойно умереть.

Но логика девочки – логика желания – перечеркивает рациональную логику Хауса: «Я люблю маму». Ее мужество – не симптом (как выясняется во время операции, тромб находился не в зоне страха), а знак какого-то совершенно иного опыта, неведомого Хаусу. Уилсон так подытоживает эту историю: «Девочка наслаждается жизнью, а ты как будто и не живешь вовсе. Она – живее тебя».

Встретил Будду – убей Будду!

Встретил Будду – убей Будду!

Фигура ученого, экспериментатора, одержимого любопытством, жаждой знания, не сдерживаемого запретами, способного разрешить любую загадку, найти истину, – это, конечно, фигура Другого, не отмеченного нехваткой, не расщепленного субъекта, владеющего полнотой истины, драгоценным объектом. Он занимает место «субъекта предположительного знания». Его нерасщепленность – секрет его харизмы, магнетическая аура, притягивающая к нему любовь в переносе. Шерлокианский персонаж, ученый и детектив, поражающий наше воображение своими ошеломительными способностями, идеально в это место вписывается. Не случайно Моффату и Гейтиссу так важно было сделать своего героя еще и «красивым», о чем они неоднократно говорили в интервью и документальных фильмах, посвященных созданию сериала. К нему, этому герою, обращено наше требование любви – и требование соответствовать нашим о нем представлениям.

Джон, очарованный Шерлоком, сердится на него, когда Шерлок делает ровно то, от чего зависит его эффективность: абсолютно не-эмпатично подходит к решению загадок, подбрасываемых Подрывником в «Большой игре». Не делай из меня героя, Джон, предупреждает его Шерлок. Но Джон и в 4-м сезоне по-прежнему ждет от Шерлока чудес – спасения Мэри; когда этого не происходит, его трансферентная любовь превращается в трансферентную ненависть, а Шерлок – в презренный объект, на который Джон обрушивает жестокие удары. Джон не в силах принять истину собственной измены, свою вину перед погибшей женой, которой он не успел признаться, – истину желания, направленного на другую женщину.