Фарнсуорт скрестил руки на груди.

— Это хоть в каком году было-то?

— Случилось все в девяностом. А в девяносто первом негодяй выскользнул из рук правосудия.

— Погодите. Так вы что — ловите этого парня уже четыре-пять лет?

— Типа того, да.

— То есть парень водит вас за нос добрую половину десятилетия.

Лебланк ответил, цедя слова:

— Детективы Пинкертона не дают водить себя за нос.

— Я просто удивлен, что вы до сих пор его не поймали.

— Болван, — пробурчал детектив, отходя от окна.

Фарнсуорт дважды щелкнул металлической ручкой своего аппарата.

— Пришло сообщение, — сказал он вслед.

Но тут затряслась земля, ветки кустов задрожали, роняя вниз комья снега. По долине разнесся свисток паровоза, отражающийся эхом от окрестных гор.

Когда Лебланк вернулся на станцию на второпях нанятой лошади, со смятой попоной под седлом и загребающей снег передними ногами, поезд уже разгружали. Сквозь клубы пара он смог разглядеть только нечто, напоминающее стоящих на задних лапах медведей. Но в тусклом свете фонаря уже стало видно, что это были дамы, с головы до ног закутанные в меха.

Из любопытства — что, черт побери, и было его работой — Лебланк подогнал лошадь поближе, туда, где он мог и видеть, и слышать все.

Самая старшая из дам протянула руку Вандербильту.

— Джордж, дорогой. Мы все ждем не дождемся, чтобы увидеть Билтмор во всей красе, сынок.

Вандербильт поцеловал ее в щеку.