— Свою душу.

Наступила пауза.

— Вот и я… семнадцать лет ее отдавала, — прошептала я и быстро поцеловала его запястье.

— Миледи, простите, я не должен был так волновать вас. — Омод осторожно подхватил меня — я даже не заметила, как покачнулась. — Да вы совсем продрогли. — Быстро скинув плащ, он бережно меня в него укутал. — Скажите, что прощаете меня, а я прощаю вас от всего сердца.

— Прощаю, — произнесла я, боясь моргнуть, — прощаю за прошлое, настоящее и за все будущее. Прощаю настолько, что в отношении вас даже не знаю понятия вины и прощения.

Он чуть улыбнулся, придерживая меня за плечи.

— Я был неправ, нажимая на вас и требуя ответов, которые вы имели право оставить при себе. Мне показалось, вы скрытная и похожи на… этот нож. Просты с виду, но несгибаемы и скорее рассыплетесь, чем поддадитесь. Но теперь я вижу, что вы хрупкая и нежная. И ранимая настолько, что вас нужно беречь, а не терзать вопросами и холодом, на который я вас привел. Идемте, вам нужно в тепло.

Я послушно пошла рядом, позволяя королю поддерживать меня и чувствуя что-то щемящее, чувствуя, что если произнесу хоть слово, из меня польются слезы за все семнадцать лет.

— Благодарю за откровенность, леди Лорелея, — произнес Омод, когда мы снова оказались внизу. — И почту за честь, если наши уроки продолжатся. Понимаю, почему у вас вырвалось тогда имя брата.

Я смотрела на него, часто моргая и придерживая у горла плащ.

— Для меня это будет высшей радостью, ваше величество.

Омод ласково улыбнулся и, поколебавшись, произнес:

— Так это его инициалы? — Он показал мне торец ножа.

— Да, — помолчав, ответила я. — Это инициалы Людо.

* * *

Провожая меня вниз, Омод был все так же ласков и бережен, подавая мне руку, чтобы помочь спуститься и вообще относясь так, будто я могла сломаться даже от не мягкого взгляда. Меня действительно трясло дольше, чем трясло бы от холода, но постепенно я стала приходить в себя и ощутила, будто гигантская тяжесть свалилась с плеч.

Мы условились встретиться вечером за чтениями вслух, а назавтра возобновить уроки. Отправляясь с запозданием к Эли и Каутину, я чувствовала себя другим человеком.

* * *

Посмотрев леди Лорелее вслед, Омод направился к своим покоям. Он чувствовал себя другим человеком. Ощущал внутри какое-то спокойствие и… мягкость, вроде той, что всегда рождалась в нем в присутствии матери. Поэтому когда учитель переступил порог, Омод едва сдержал порыв попросить его сразу же уйти. Хотелось побыть одному и насладиться этим блаженным чувством, впитать его в полной мере.

— Я сделал то, о чем вы просили, сир, — произнес старик, протягивая ему вложенные друг в друга свитки.