— У меня нет родителей, это моя названая семья, — спокойно ответил Сверр. — Я пришел к ним, босой обгоревший мальчишка, боящийся сам себя и не знающий кто он и откуда, и они приютили меня. С тех пор для меня это больше, чем дом.

Их провожали взглядами, но никто не сдвинулся с места.

— Идем туда, — потянул ее Сверр к арке в центре.

Когда они приблизились, в лицо Алекто дохнуло жаром. Они остановились под аркой, и Сверр сел прямо на землю, прошептав слово на незнакомом языке.

— Это приветствие огню, вроде молитвы, которую вы обращаете к Праматери, — пояснил он.

Помедлив, Алекто опустилась рядом. Из-за тепла на всей территории Белого города не было снега.

— Все началось отсюда, — Сверр глядел в огонь. — Когда-то именно на этом месте соединились Праматерь и Огненный бог. Поэтому наш народ считается проклятым.

Алекто внезапно залюбовалась его профилем на фоне огня.

— А теперь твоя фигурка.

— Я не взяла ее с собой… — растерялась она.

— Это не имеет значения. — Потянувшись, он вынул из-за пазухи очень похожую фигурку.

— Их было всего четыре, — Сверр протянул ее Алекто, чтобы она получше рассмотрела.

— Здесь тоже есть знаки, — заметила она.

— Да, потому что она, как и твоя, была очищена огнем.

— Что это значит?

— Первый раз попала в огонь после той ночи много веков назад. — Он указал на площадку, на которой они сидели. — Тут был начертан знак, а вокруг расставлены эти фигурки, аймовэ, когда соединялись Праматерь и Огненный бог. Они имеют власть как соединять, так и разъединять — разрывать любые узы и клятвы. В тот момент на них проступили ритуальные символы, которые…

— Засветились.

— Да.

— Но мы с братом пытались снова их зажечь, помещали аймовэ на жаровню и в камин, но ничего не вышло.

— На жаровню? — недовольно переспросил Сверр. — Ты бы еще начинила гуся старым сапогом перед тем, как запечь.