Пересекаю стойло и вижу его. Глаза ясны, а нос холодный на ощупь.

– Его анализ крови выглядит идеально, – говорит доктор Литтл. – Я ослабил ремень, но мы оставим его в нем еще на пару часов ради безопасности. В целом, он здоров как лошадь.

Восторг – единственно верное слово для описания радости, которая разрывает меня.

Скоро эта новость облетает всех, толпящихся на ранчо. Как только все осматривают Эдисона, отдавая ему положенные почести, мама загоняет всех в дом.

– Дрейк и Аннабель, вы двое примите душ и переоденьтесь. Мы с Энджи будем завтракать внизу, за столом, когда вы спуститесь, – говорит она, едва входим в дом. – Доктор Литтл, пожалуйста, приходите на кухню. Кофе ждет героя этого часа.

Кто эта женщина?

Я не думала, что такая трансформация может произойти где-то кроме романов Чарльза Диккенса^[30]. Наверное, мама ясно видела призрак чего-то, когда Эйвери тащил нас к порогу смерти, и, может быть, это была ее душа.

Дрейк берет меня за руку и ведет по лестнице.

– Не знал, что твоя мать такая наседка.

– Я тоже!

Мы оба смеемся. Я слишком счастлива, чтобы остановиться. Мы добираемся до коридора между спальнями.

– Давай. Ты первая в душ, – говорит Дрейк с понимающей улыбкой.

Качаю головой и обвиваю руками его шею. Это, вероятно, единственная возможность побыть наедине, и я собираюсь использовать ее по максимуму.

– Вместе, ковбой. Ты с ума сошел, если думаешь, что соглашусь на меньшее. – Прижимаюсь к нему и тянусь к губам, умоляя.

Поцелуй сметает меня с ног, кидая в его объятия.

Глубинный, яростный жар только раздувает желание пуще прежнего.

Наши губы ни на секунду не размыкаются, пока мы продвигаемся к ванной комнате. Едва добравшись до душевой, срываю с него рубашку через голову.

– Ты пренебрегал мной достаточно долго.

Он смеется.