♦ возможность взаимодействовать, то есть устанавливать контакты с потенциальными демонстрантами, как правило (a) через использование уже существующих локальных или национальных сетей[702] и (b) через социальные сети или другие информационные устройства[703];

♦ позитивное подкрепление, которое подразумевает способность организаторов (или уже участвующих в протесте демонстрантов) убеждать потенциальных демонстрантов в том, что участие в акции протеста оправданно.

Если провести аналогию с простой экономической моделью, позитивное подкрепление заключается в убеждении людей в том, что потенциальная выгода от протеста превышает потенциальные издержки. В реальности же оценка издержек и выгод включает в себя такие взаимосвязанные факторы, как претензии и требования, эффективность, идентичность, эмоции и социальную вовлеченность, а выгодой в данном случае могут быть как выполнение требований, так и простая возможность выразить недовольство[704]. Кроме того, исследователи подчеркивают тот факт, что людей можно мобилизовать только в том случае, если организаторы успешно апеллируют к общей идентичности и хорошо понимают процессы идентификации среди протестующих, поскольку «[для] того, чтобы появились общие требования и эмоции, необходима общая идентичность ‹…›. [Требования и претензии] возникают из ощущения, что некоторые интересы или принципы находятся под угрозой. Чем острее люди чувствуют, что ценным для группы интересам и/или принципам что-то угрожает, тем большее недовольство они испытывают и тем вероятнее они готовы принять участие в протесте, чтобы защитить свои интересы и принципы и/или выразить это недовольство» (выделено нами. – Б. М., Б. М.)[705]. Позитивное подкрепление в этом контексте означает способность организаторов выражать разделяемые всеми претензии и требования не в смысле охвата большой аудитории (что, скорее, относится к возможности взаимодействовать), а в смысле артикуляции конкретного явления, например направления политики или фальсификаций на выборах как повода для недовольства группы и предъявления требований, а также способности убедить людей, что они должны протестовать по этому поводу.

Сначала рассмотрим людей и их мобилизующие структуры. В либеральных демократиях наличие формальных мобилизующих структур обусловлено свободой собраний, которая в рамках идеологии конституционализма рассматривается как базовое право человека, вытекающее из понятия человеческого достоинства. Следовательно, все люди имеют право собираться и присоединяться или не присоединяться к протесту (а также покинуть его) по собственному желанию[706]. Люди имеют все возможности для неформального взаимодействия на основании (1) права взаимодействовать и (2) отсутствия структурных контрстимулов, что означает, что формирование горизонтальных связей с другими людьми – это право, которое защищается государством, и никто не может быть подвержен за это дискриминации (если речь идет об идеальных типах). В патрональных автократиях формальные идеологические основания мало чем отличаются от таковых в либеральных демократиях. Что касается возможностей для неформального взаимодействия, то они намного скромнее. О причине этого мы говорили говорили в предыдущей части: самоцензура и боязнь дискриминации, которая с точки зрения популизма (в отличие от конституционализма) может быть совершенно легитимной, если направлена против врага «нации» (то есть врага приемной политической семьи). В связи с этим людям с похожими взглядами не только становится сложнее найти друг друга, поскольку они в принципе с меньшей вероятностью выражают свои взгляды вслух, но и риски, связанные с участием в любом политическом протесте, увеличиваются, так как в такой среде участие обходится им дороже, чем в нейтральной. Наконец, в коммунистических диктатурах демонстрации против партии-государства запрещены, так же как и любая оппозиция режиму в целом [♦ 3.7.1.2]. Тем не менее люди, являющиеся при коммунизме объектами, занимают общественные пространства в политических целях во время парадов; однако, как мы отмечали выше, коммунистический парад – это не добровольное мероприятие, а принудительное ритуальное действо[707].