Билли делает тот же трюк с рукой у двери Дэниела, хотя я и сам добровольно вхожу. Я не осел, готовый бежать. Он заботливый отец, а из-за меня его дочь попала на первые полосы бульварных газет. Он имеет полное право порвать меня на британский флаг. Билли закрывает дверь, и Дэниел, который смотрел в окно на каньон, поворачивается ко мне лицом.

– Колтон. Садись.

– Дэниел.

На этом мне стоит остановиться. Будь мы в равных условиях, я бы так и поступил, чтобы он первым сделал бросок, и я смог под него подстроиться. В этот раз я хочу дать ему преимущество. Для Эль. Для нас.

Так что я не останавливаюсь.

– Мне жаль, очень жаль, за боль и все неудобства, которые я причинил Эль. Я не хотел, чтобы что-то подобное произошло.

Позади я слышу фырканье и не могу не обернуться. Бровь Рикки, только одна, поднята к линии его волос, как бы говоря: «Ты уверен в этом, братан?»

Я осторожно объясняю Дэниелу:

– Очевидно, мы оба хотели, чтобы определенные вещи произошли. Я имею в виду, что не собирался вводить весь в мир в курс наших личных дел.

Дэниел машет руками.

– Стоп. Я уже говорил об этом с Эль. И больше не хочу говорить о «личных делах» моей малышки.

Слава богу. Потому что я тоже не хочу обсуждать это с ее отцом. Но есть и кое-что другое…

– При иных обстоятельствах я поговорил бы с тобой, как мужчина с мужчиной, чтобы получить твое благословение… – Вокруг меня раздаются три раздраженных рыка. – Но понятно, что сейчас не самое подходящее время.

Кажется, это их успокоило, но лишь слегка.

– Для чего же сейчас подходящее время? – нападает Дэниел.

Трудный вопрос, на который у меня нет лучшего ответа.

– Я знаю лишь то, что люблю Эль и хочу быть с ней. – Голая жестокая правда – все, что я могу предложить.

– Будь честен, только между нами, – говорит он, выдавливая каждое слово. – Ты использовал мою дочь, чтобы задеть меня?

Я пытаюсь найти правильные слова и нерешительно объясняю: