Гришка подошел, погладил корову.
— Па, и я с тобой?..
— Не надо. Ворота закрой.
Иван вел корову через поле не спеша, отпустив длинную веревку — давал ей волю, и она паслась — щипала сочную траву в придорожной канаве. Если она задерживалась, Иван не понукал ее, стоял, раздумчиво курил, ждал. Выщипав вкусный островок, корова подходила к Ивану, и он шел дальше, пока она снова не находила что-то вкусное для себя. Последний раз она подошла к нему вплотную, он потрепал ее за мягкую шею. В ответ на ласку она положила голову ему на плечо, лизнула в щеку, будто сказала что-то на ухо.
— Што ж ты травишь мне душу, Машка? Неужели ты все понимаешь? — Помолчал. — Ну, а што я сделаю?.. — И он пошел дальше, нагнув голову. Корова плелась за ним.
Возле коровника в проволочном загоне беспокойно мычали уже сданные коровы. Приемщик осмотрел Иванову Машку, похлопал с удовольствием по холке, похвалил:
— Хороша скотинка! Не жалко?
— Нет, — быстро ответил Иван. — У меня ж их в сарае ишо штук десять стоит!
Приемщик только посмотрел на Ивана и ничего не сказал, понял состояние того, кликнул скотника:
— Эй, Семен, иди возьми корову.
Прибежал низенький, кривоногий, с помятым лицом выпивоха Семен, отобрал у Ивана конец веревки, заорал на корову, будто она ему уже успела сто раз надоесть:
— Ну, пошла, мать твою!.. — И хлестанул ее веревкой по широкому заду, оставив на нем темную полосу. Иван не выдержал, подскочил к скотнику, схватил его за шиворот, замахнулся тяжелым кулаком, но не ударил, а только сказал:
— Ты как, гад, обращаешься со скотиной? Это же корова! Она же доится, она же стельная!..
Подбежал приемщик:
— Гражданин!.. Гражданин!.. Успокойтесь… — И к Семену: — А ты повежливей. Нельзя же так, в самом деле. Пойдемте в контору, гражданин, оформим документы.
В конторе Ивану дали справку, по которой он имел право получить в банке деньги. Он даже не посмотрел — сколько, сунул в карман, вышел на волю. Оглянулся на скотный двор, Машка стояла у самой изгороди. Подняв голову и навострив уши, она высматривала Ивана, не веря, что он мог так предательски бросить ее…
— Эх, жизня… — выругался Иван и быстро скрылся за угол, пока его не увидела корова.
Поросенка он потихоньку додержал до осени и потом зарезал без особого торжества и огласки.