Пока «Волга» выбиралась из города, Потапов с заднего сиденья по привычке своей наблюдал за прохожими. Забившись в уголок, он почти невиден встречным, зато у него круговой обзор.

Весна завладела городом вовсю. На центральной улице нарядные девушки клюют тонкими каблучками узкую дорожку тротуара. На пустыре галдеж — ребятишки гоняют футбольный мяч. Хозяйки несут с рынка первую зелень: из корзин вылезают длинные, как камыш, перья лука, нежные узорчатые листья укропа, ярко-красная редиска. Этим товаром город в избытке снабжают предприимчивые стрелецкие женщины. Есть такая улица — окраинная — Стрелецкая. Ранней весной стрельцов заливает до самого порога, а иногда — до окон. Люди спасаются на чердаках, с внешним миром связь обрывается, но переселяться оттуда никто не хочет. И дома на Стрелецкой ценятся дороже, чем в центре. А все дело в огородах. Золотое дно — стрелецкие огороды. На улице еще снег, а в каждом доме в ящиках рассада зеленеет. Как только вода спадает, рассада переселяется на грядки, в примитивные парники, и идет упорная работа, чтобы урожай удался лучше, чем у соседа, и главное — раньше. Первый пучок зеленого лука, первая редиска, первый огурчик, помидорчик — кого не соблазнят после долгой зимы? Рядом с ними пусть лежат апельсины и пусть они будут вдвое-втрое дешевле, весной человек на них и не взглянет. Любую цену дадут за первый огурец или помидор. И стрельцы заламывают такие цены, что только ахаешь. В городе их не любят, зовут спекулянтами, но без них не обходятся: овощами снабжают только они. И потому мирятся с ними и власти, и жители.

— Кое-кто сегодня уже окрошку попробует, — заметил шофер. — Кто, конечно, умеет сам квас делать. Пока наш Лимонадный Джо раскачается, и лето пройдет. Да что ему, тому же Григорьянцу? В плане квас занимает второстепенное место, доход от него маленький, а возни много. Хоть подохни мы от жажды, на его зарплате это все равно не отразится. И залей он нас квасом — зарплата не прибавится. Так будет он за «так» бодягу эту разводить?

Потапов не поддержал шофера. Послышались ему в этой речи какие-то анархические нотки Бамбизова. Всем бы только ворчать, только критиковать установившуюся систему. Поветрие какое-то пошло. Думают, так просто: взял и изменил. Думают, от одного человека все зависит. Попробуй, поломай. А вдруг хуже будет? Тогда что? Всем все равно не угодишь. Одному в этот момент давай квас, другому — пиво, а тем девчонкам — мороженое. Хлеб да колбаса, наверное, важнее, чем эти мелочи.

Вспомнив о Бамбизове, Потапов уже не мог не думать о нем. Визит Ольги теперь поворачивался как-то совсем по-другому. Тогда он все-таки отнесся к этому легко: выслушал и не очень поверил ей, в душе посмеялся над поздним романом Бамбизова. Теперь же эта новость все больше и больше беспокоила Потапова. Бамбизов человек крутой, прямой, твердый. Если у него действительно роман, значит — всерьез, а если всерьез — надо пресечь, пока это не получило всеобщей огласки. Такие вещи поощрять нельзя.