…Потом, уже у машины Фомина, Саша с улыбкой поправила Олегу шляпу и сказала:

– Тебе идет.

– Правда? – удивился Олег.

– Да. – Саша обняла его. От нее пахло вишней с кардамоном – как тогда, у метро. – И еще ты отлично защищаешь людей, Олег. Ты станешь отличным адвокатом.

Олег был рад, что сумерки скрыли его раскрасневшиеся щёки.

Потом ехали в Москву и слушали «The Lumineers», подпевая одному из их хитов: «О-о-фелия-а!».

Ветер был теплый, и по обочине разлетались желтые кленовые листья.

Скоро осень, понял Олег. Скоро осень.

Марина

В приемной сидела долго. В окне было видно проснувшуюся и очень занятую Москву. Москву, которая всё время стояла в пробках и не могла придумать, что с ними делать, только еще больше одевалась в бетон. Мимо сновали рабочие в синих комбинезонах, все с коробками, какими-то прямоугольниками, завернутыми в картон, – картинами, что ли? – и всё время кто-то говорил по рации, словно сотрудники этажа готовились к особенной спецоперации, о которой не говорили никому другому.

Наконец, ее пригласили к начальнику.

Первым бросился в глаза стол из белого, отражавшего блики яркого света керамогранита, высокое черное кресло, на столе же – iMac последней модели; на обшитой деревянными панелями стене – портреты: только не Путина, а Джокера и Бэтмена. А между портретами – герб Российской Федерации, с небольшими изменениями: в лапах орел сжимал две пилы, как на эмблеме одного из проектов известного блогера; Бобров мог позволить себе немного пошутить. На столе лежали книги эзотерического содержания: книжка Блаватской, «Малый ключ Соломона», толстенный алхимический том и Уголовный кодекс Российской Федерации.

– О, Марина Дмитриевна! С чем пожаловали? – Бобров поднялся из-за стола и приглашающим жестом показал на диван. – Вы садитесь, пожалуйста, не стесняйтесь!

Марина кашлянула, присела.

– Может, кофе?

В этот момент в комнату вошел рабочий и, небрежно поддев руками портрет Джокера, стал снимать его со стены.

– Аккуратней, пожалуйста! Он дороже, чем ваша месячная зарплата, – проворчал Бобров, после чего вернулся к Марине. – Так что, чай, кофе?

– За что? – устало выдохнула Марина, глядя куда-то в окно – туда, где солнце освещало пустевшую Старую площадь.