– Слегка потянута широкая спинная мышца. Пусть ваш человек разотрет вас хорошей мазью.

– Уже сделано, но не помогло.

– Естественно. Нужно, чтобы прошло несколько дней.

– Но у меня появилась хромота, а с этим не шутят.

– Чисто психосоматическое явление. Защитная реакция на вашу тревогу по поводу спины, хотя с чего вдруг вы так обеспокоены, не могу представить. Надеюсь, вас не гложут другие проблемы?

Мори предпочел не отвечать на вопрос, а лишь нахмурился:

– Так вы не думаете, что мне нужно сделать рентген позвоночника?

– Бог мой! – рассмеялся Мюллер. – Мы не назначаем рентген при простом растяжении.

Кабинет доктора Мори покидал в худшем состоянии, чем когда он туда пришел. Он попытался не хромать, но от усилий нога совсем онемела, так что он начал ее подволакивать.

– Проклятый тип, – проворчал он себе под нос. – Только и знает, что талдычит об этой психосоматической чепухе.

Его прельщала мысль обратиться к другому специалисту, но страх выставить себя посмешищем удержал от этого шага. Вместо этого в надежде, что физическая нагрузка может помочь, он спустился с холма до Бельведера и прошелся вдоль Цюрихского озера. Бледное солнце, отражавшееся в неподвижной воде сквозь перламутровую дымку, создавало спокойную световую гамму. И все же этот странный свет наполнил его непонятным опасением – сомнением в реальности своего существования, смутным сознанием незащищенности во враждебном мире. Что он здесь делал, бесцельно хромая с затуманенной головой, где роились противоречивые мысли и жалили, как шершни? Направление, куда свернула его жизнь, внезапно показалось нелепым. Он лишился поддержки и теперь падал в пропасть. Почему Фрида набросилась на него сегодня утром с такой яростью и натиском? Возмутительный поступок, и все же, размышляя о ее мотивах, он пришел к выводу, что может многое понять и даже простить. Она любила его, ревновала к Кэти, страдала от мысли о его отъезде, опасалась за его безопасность и здоровье. В глубине души он сожалел о разрыве между ними. Он всегда испытывал к ней симпатию, всегда восхищался этой женщиной и, наверное, был виноват в том, что поощрял ее надежды на более тесные взаимоотношения. И все же при данных обстоятельствах следовало оборвать их дружбу.

Он с усилием взял себя в руки, нанял такси и отправился на вокзал. Вечерняя газета, которую он прочел на обратном пути, полностью подтвердила плохую утреннюю новость: ООН выступила с официальным заявлением, осуждающим агрессию против мирного населения. Появилась также информация, что в том районе зафиксированы случаи оспы и бубонной чумы; по радио прозвучали сообщения о нехватке медицинской помощи. Когда час спустя он вошел в свой дом, то не обнаружил ничего, что могло бы развеять его отчаяние: Кэти не звонила и даже не прислала письма, а в самом доме царил такой хаос – пачки книг на полу в библиотеке, серебро в оберточной бумаге, снятые в гостиной шторы, – что не осталось никакого впечатления о комфорте и стабильности. Раз он терпел все это, бросал все ради Кэти, то она должна поощрить его хотя бы несколькими словами и поддержать. Нужно немедленно с ней поговорить.