Дверь выглядит надежно, замок и засов тоже. Без «болгарки» такую не открыть. В Шаховской-медиа писали когда-то, что ребята, выпускавшие листовки Навального, требовали у явившихся к ним домой полицейских ордер на обыск, а те просто выпилили им дверь «болгаркой». Эти тоже могут, конечно. Но не похоже, что инструменты у них с собой.

Они звонили и колотили дубинками во все двери этажом ниже. Потом врывались в квартиры – доносился снизу мат.

– Ты ж этим оркам не откроешь, Сонь?

Голос Сережки дрожал, как заячий хвостик.

– Они сюда не придут, – ответила она. – Они думают, что Станислав на втором этаже у кого-то. Убедятся, что его там нет, и уйдут.

Неизвестно, успокоили ли Сережку ее слова, но больше он ничего не спрашивал – стоял рядом с нею у двери, слушал, как орки выходят из квартир, спускаются по лестнице вниз.

Хлопнула дверь подъезда.

– Вот и все, – сказала Соня. – Можешь не бояться.

– Ага, не бояться! – Сережка шмыгнул носом. – А как мы на вокзал поедем?

– Вызовем такси и поедем. Будем решать проблемы по мере их поступления.

«Все это больше не работает, – вдруг поняла она. – Все эти привычные банальности. Их больше нет. Все изменилось. И дальше будет меняться. Хотя и непонятно, как».

Но высказывать свои соображения ребенку, конечно, не стала.

Когда вернулись в комнату, Станислав лежал уже на диване. Паулина сидела рядом на полу, и они о чем-то увлеченно болтали. Увидев Соню, Паулина помахала белой шапочкой, выпачканной кровью, и сказала:

– Прямо Погоня получилась! Ну, флаг наш. Когда князя Гедымина ранили, он снял белую окровавленную повязку со своей головы и под ней всех в бой повел. Или, может, Ольгерд князь, точно неизвестно.

– При чем тут Гедымин и Ольгерд? – смутился Станислав. – Кто они, а кто я! Я себя скорее евреем в гетто ощущаю.

– Почему? – спросила Соня.

Хотя ей уже было понятно, почему возникло такое ощущение у этого светловолосого, светлоглазого мальчика.

– Мама на марш пенсионеров вышла, – ответил Станислав. – У нас каждый понедельник старушки выходили. Так ей за это пятнадцать суток дали. В камере на полу спала, потому что все койки заняты были, и даже лекарство от давления не разрешили ей передать. Сестра детский онколог – ее прямо с работы увели, потому что видео против пыток записала. Они же всех, кто не они, хватают. И кем мы себя должны ощущать?

– Станислав, тебе лучше остаться на ночь здесь, – сказала Соня. – Если Паулина позволит, конечно. Вот только со «Скорой» как?

– Паулина, конечно, позволит, – кивнула та. – А «Скорую» нельзя сейчас вызывать. Они все вызовы в нашем районе мониторят. Прямо на Окрестина отвезут.