Е. О. Поэт, на чьи стихи Сергей Васильевич написал один из своих романсов.

С. С. Ну, значит, он имел право Сергея Васильевича назвать Сереженькой!

Е. О. Конечно! А потом, после концерта, нас пригласили на прием в какой-то немыслимый замок. Привезли туда в машине с темными стеклами. На приеме этом собрался не просто бомонд, а настоящий высший свет Парижа. Никогда ничего подобного я не видела! Никогда не забуду Версаль, и этот концерт, и этот дом, в котором еду не надо было жевать, она сама таяла во рту, а вино не надо было глотать, потому что оно словно бы испарялось. Так все было вкусно, потрясающе! А принимала нас хозяйка замка, она была в маленьком коротеньком черном шифоновом платье, сплошь обшитом бриллиантовыми пуговками. Я спросила: “Это что, настоящие бриллианты?” Она была шокирована моим глупым вопросом: для нее само собой разумелось, что это бриллианты. И я говорю: “Вот бы у вас оторвалась хоть одна пуговка”. А эта тетка мне отвечает: “Ну что вы, мадам Образцова! У вас такой бриллиант в горлышке, что вам совершенно не нужны эти бриллианты”. И теперь, когда я пою Графиню, всегда вспоминаю тот вечер.

С. С. Удивительно! Спасибо за рассказ. Но давайте развивать нашу тему дальше. У Верди в опере “Бал-маскарад” есть образ настоящей гадалки – это Ульрика.

Е. О. Ульрику я очень любила, делала ее очень страшную. Был смешной случай, когда на празднование двухсотлетия театра Ла Скала меня пригласили петь партии Эболи в “Дон Карлосе” и Ульрики в “Бале-маскараде”. А Ульрика поет в первом акте и потом свободна до того времени, как нужно выходить кланяться. Мне сказали: “Вот сиди и жди”. А спектакль транслировали по Интервидению, мне очень хотелось его посмотреть, и я решила поехать к друзьям. Вышла из театра как была, в костюме Ульрики, в парике и гриме, и попыталась остановить такси. Но меня в таком страшном виде никто не хотел к себе сажать! С трудом добралась до дома своих друзей, а обратно чуть было не опоздала на поклон: опять никто не хотел меня брать… Но я очень любила Ульрику, потому что она была хорошая старушка.

С. С. Хорошая? Однако предсказала все-все плохое, и все это сбылось.

Е. О. Как же иначе? Она ведь была ясновидящая.

С. С. Вы всегда защищали своих героинь, или, как вы их называете, своих “девочек”?

Е. О. Всех своих девочек, да. Я всегда была их адвокатом.

С. С. Я понимаю, что адвокатом быть приходится: каждую роль нужно оправдать, найти в ней нечто, в чем вы с ней перекликаетесь. Но ведь совсем уж злодеек среди ваших ролей не было?

Е. О. И злодейка была – Любаша в “Царской невесте”.