С. С. Я не дам вас заклевать, потому что отчасти с вами согласна.

С. В. Вот Марину Цветаеву я недолюбливаю, ничего не могу с собой поделать. Она мне кажется взвинченной, часто ненужно переусложненной. Из творчества какой-нибудь Мирры Лохвицкой или Зинаиды Гиппиус, талантливых поэтесс, можно два-три стихотворения для антологии отобрать. Но если начнешь читать насквозь, чувствуешь, как все это безумно устарело. А с Ахматовой удивительная вещь. Ведь многим ее стихам уже больше ста лет, но они до сих пор кажутся написанными вчера или сегодня, а может, даже завтра. В поэзии Ахматовой простые слова выражают поразительно глубокие эмоции. Каким образом ее стихи сохраняют вот эту невероятную свежесть и эмоциональную доступность, понять невозможно.

Причем интересно, что в первые годы советской власти они воспринимались как устаревшие по той же причине, по какой актуальны сейчас: ахматовская поэзия сочетает эротичность и религиозность. А эти два элемента важны и типичны, как мне представляется, для современной русской женщины, во всяком случае, для лучших представительниц прекрасного пола. Ахматова была в этом смысле новатором в русской поэзии.

С. С. Так как же вы познакомились?

С. В. Итак, я позвонил в Союз писателей, в Ленинградское отделение, и сказал: “Мы студенты консерватории, хотели бы сыграть для Ахматовой”. Мне ответили буквально следующее: “Зачем же только для Ахматовой. У нас много хороших писателей”. Назвали имена, мне глубоко безразличные. “Давайте их соберем, и сделаете для них концерт”. Я сказал “спасибо” и повесил трубку. Каким-то образом сам раздобыл ее домашний телефон, позвонил и произнес то же самое. Как Баланчин на Бродвее, Ахматова совершенно естественно восприняла мое предложение. До сих пор помню, как она глубоким грудным голосом ответила: “Хорошо. Я подумаю и скажу вам, что я хотела бы услышать. Позвоните мне через несколько дней”. Я эти несколько дней ходил сам не свой. Боялся услышать, что она скажет что-нибудь вроде: “Сыграйте мне квартет Брамса”. А у нас в репертуаре его нет! И мы, как говорили тогда музыканты, ужасно облажаемся. Анна Андреевна в результате попросила сыграть Шостаковича. А мы только-только выучили его Девятый квартет, который еще даже не был издан. Мы его играли по такой сделанной на стеклографе копии.

С. С. Какой это был год?

С. В. 1965-й. Вот она, грандиозная ахматовская интуиция, которую и в стихах видно, и люди, знавшие Анну Андреевну, о ней воспоминают. Как она угадала, что мы можем сыграть Шостаковича?! Мы взяли скрипочки, альт, виолончель, всё оборудование и поехали к ней в Комарово. Приехали в знаменитую зеленую будку. В комнате еле-еле поместились наш квартет и она. Я сидел гораздо ближе, чем сижу от вас. Практически я упирался коленями в ее колени. Это самое памятное мое выступление в качестве музыканта. Квартет для одного человека.