— Отойдите, прошу!

— Ну-у! — вылупился Комлик. — Не узнаешь, что ли? Крестин ждешь, когда свояками будем? Подвинься-ка!

Что предприняла бы Лёдя — неизвестно. Но перед Комликом выросли Прокоп с Трохимом Дубовиком. Посеревшие губы у них подергивались, глаза метали искры. И не успел Комлик пикнуть, как схватили его за руки. Тот рванулся, но освободиться не смог.

— Проси извинения, дядька Иван, — приказал Прокоп.

Их обступили.

— Не нравится? — огрызнулся Комлик. — Не судья ли Шарупич научил вас рукам волю давать? А ну пустите!

— Извинения проси, дядька!..

Комлик опять рванулся: он все еще не верил ни в серьезность намерений Прокопа, ни в то, что его смогут удержать. По его полному с мясистым носом лицу пробежало недоумение.

— А что я сделал такого особенного? — однако без прежней воинственности спросил он.

Вокруг загомонили, передавая друг другу, что случилось. Гул разрастался, стихали звон подносов, шарканье ног по полу.

— Ну ладно, — почувствовав опасность, перестроился Комлик. — Извини, интеллигентка.

Когда сели за стол, Лёдя, глотая слёзы, взмолилась:

— Хлопчики, дорогие мои, и ты, Кирочка, мне лучше уйти из бригады…

Лёдя едва дотянула до вечера и, накинув прозрачный плащик, что привез отец из Москвы, выбежала из дому. Тучи неслись и неслись — беспрестанно. Разрывов не было, и о том, что это не одна туча, говорил лишь их колер — то темный, то дымчатый. Временами по слабым просветам угадывалось небо, но вскоре и просветы исчезли: видимо, тучи пошли одна над одной в несколько рядов. На улице было светлей, чем казалось из дому, и Лёдю охватила новая забота — вместе их не должен был видеть никто.

Предстоящее свидание вдруг представилось настолько нелепым, отвратительным, что вновь закружилась голова. Пробудилось подозрение. Комлик распоясался и пристал именно к ней неспроста. Он, кроме того, что желал отомстить отцу, был убежден: беда сделала Лёдю покорной, и обижать ее можно и стоит. А что, если и Юрий припрется на свидание с таким же убеждением и начнет куражиться?..

Тот ждал ее около моста на шоссе. В руках у него был зонтик. Увидев Лёдю, неторопливо перешел мост и побрел по бровке. То, что он взял зонтик, и то, что, не дождавшись ее, пошел вперед один, утвердило Лёдю в подозрении. Нет, прежнего, видно, вернуть было нельзя! Да и стоило ли?..

Все-таки Лёдя догнала его, поздоровалась, и они, не глядя друг другу в глаза, зашагали рядом. «Что заставило его прийти? — старалась разгадать Лёдя. — Пристыдил отчим? Боится моих ребят, Евгена? А может быть, кто знает, и любит чуточку?»