На этот раз первой с нарт сошла Иринья.
Больше всего это походило на обугленный лес. Дюжина высоких столбов возвышалась у подножья холма. С вершины каждого свисали потемневшие от копоти кандалы с застрявшими в кольцах черными костями. Голая земля внизу была покрыта рассыпавшимися обгорелыми скелетами, пеплом и прахом.
Иринья медленно ходила меж столбов, разглядывая черепа, обрывки одежды. Потом прошла этот страшный лес насквозь, стала подниматься по склону холма, куда вел усеянный щепками след от волока.
Макарин слез с нарт и пошел следом за ней, чувствуя за спиной взгляд Шубина.
Он нагнал ее на середине склона.
- Иринья, постой.
- Здесь нет отца, - тускло сказала она, не оборачиваясь.
- Это хорошо. Надо поговорить.
- Здесь не надо говорить, дьяк. Здесь надо делать свое дело, а потом бежать, бежать отсюда без оглядки. И жить где-нибудь далеко. Где тепло и живут веселые, добрые люди.
- О чем ты?
Она поднималась дальше, не обращая на него внимания.
- Он обещал взять меня с собой. И он возьмет меня с собой.
Макарин взбежал вслед за ней на вершину и схватил за плечо.
- Ты видела Хоэра! Что ты ему сказала? Отвечай!
Она резко обернулась. Ее бледные глаза горели ненавистью.
- Это ты во всем виноват! Это из-за тебя я здесь!
Она ударила его в грудь, слабо, по-женски, кулачками. Но Макарину уже было все равно. Он смотрел вниз, за ее спину, туда, где расстилалась широкая вогнутая как чаша равнина, зажатая со всех сторон невысокими холмами.
Там почти не было снега, и тянулась от них вниз, и дальше, через все поле, глубокая борозда, заканчиваясь рядом с черным провалом в склоне противоположного холма.
Площадка у входа в пещеру была покрыта лежащими бревнами, и стоял на этих бревнах малый поморский коч с убранной мачтой.