- Город дрожал от слухов, - возразил Макарин. – Но от слухов с ума не сходят.

Они обернули идола в несколько слоев дерюгой, обвязали корабельными канатами и повалили на грузовые нарты. Он действительно оказался легким, словно полым.

- Никакой ценности, видать, - бормотал воевода. – Небось дерево внутри, а то и вовсе пустота. Только снаружи листочки металла да камень тонкий. А шуму-то, шуму…

Шубина не было долго, так что воевода успел разжечь костер и подогреть куски жареного мяса, лежащего на столе под навесом.

Наконец поморец вернулся, подгоняя шестом целый поезд из десяти оленей, запряженных в три упряжки.

- Ехать надо быстрее, - тревожно сообщил он. – За холмом я слышал приближающийся топот. Смотреть не стал, но вряд ли это стадо диких оленей. Скорее, какие-нибудь отставшие дикари.

Он легонько потряс лежащую под навесом Иринью, понял, что бесполезно, покачал головой и перенес ее в широкие нарты с высокими бортами. Потом спешно стал подвязывать к поезду грузовую упряжку. Но все равно опоздал.

Ветер донес издалека конское ржание, и Макарин сперва подумал, что это чудом выжившие канасгетские лошадки, которых дикари резали даже яростнее, чем людей. Он выглянул наружу.

По склону соседнего холма спускались выстроенные в походную колонну всадники. Их было немного, всего три десятка в серых кафтанах под меховыми накидками. Рядом с ними чуть в стороне отдельной кучкой утопала в снегу еще дюжина конников, в странной одежде, которую Макарин не сразу разглядел. За всадниками на гребень высыпала целая пешая толпа в одинаковых меховых шубах. Над толпой покачивались пики и алебарды. Десяток длинных саней выстроились в ряд на вершине холма, пехота повыскакивала с них на снег и почти бегом бросилась догонять конницу. Растянувшиеся колонны уже спустились в долину, держась подальше от места побоища, и теперь приближались к пещере. Уже можно было разглядеть притороченные к седлам пищали у одних, и мушкеты у других.

- Вот теперь, дьяк, самое время вспомнить то, что я тебе говорил о воеводе Троекурове, - зло проворчал Кокарев, вытаскивая ручницу. – Да что толку.

Воевода Троекуров скакал впереди, в своем темно-зеленом кафтане. Седые усы топорщились как у моржа. Один из голландцев, закутанный в шубу с головой так, что наружу торчала только узкая бороденка, догнал его на тонконогой лошади, которая сильно дрожала, и было сразу понятно – долго она на севере не проживет. К пещере они поднялись вместе, прихватив нескольких стрельцов для охраны. Остановились, не доехав до потухших костров пары десятков саженей, и спешились.