Шубин огрел шестом дрожащих оленей, и они рванули с места.

- Стойте, - крикнул Макарин, соскочил с нарт и выхватил у Шубина шест. – Надо его достать!

- Куда ты, остолоп! – заорал сзади Кокарев.

Одна из трещин дошла почти до пещеры, поглотила голландца и стрельцов, и теперь медленно пожирала землю. Холм под ногами дрожал, готовый обвалиться.

Макарин осторожно приблизился к тому месту, где еще торчали руки и голова пытавшегося выбраться из ямы Троекурова. Протянул шест.

- Держись, Иван Михалыч!

Троекуров встопорщил усы, глянул на него безумными глазами.

Кокарев налетел сзади, толкнул к пропасти, выхватил шест.

- Как же ты мне надоел, дьяк добренький! Хватит уже из ям всякую плесень вытаскивать.

Резная твердая древесина ударила в переносицу, опрокинула в снег, белая пелена с яркими звездами закрыла весь мир, и последнее, что услышал Макарин, был страшный вопль Троекурова, падающего в бездну.

Глава 34

Глава 34

- Ну что, дьяк? Все так же мыслишь себя плывущим по течению?

Зверолов сидел на своем старом месте, у носовой корги, и тюки с товаром были у него те же, с цветными плетеными перевязками. И даже толстую сермягу он не стал менять на что-то более утепленное, несмотря на падающий крупными хлопьями снег.

- Все так же, - ответил Макарин. - Мыслю. Плывущим. Как бревно плывущим.

- Бревном тоже уметь плыть надо. Иное бревно в поворотах застревает, - усмехнулся зверолов. – Виданное ли дело, за пару недель такую пропажу раскрыть. Да в незнакомых землях.

- Моей заслуги в том нет. Другие искали, делали, а я только под ногами путался, да по голове получал. То тупой стрелой, то оглоблей.

- Твоя заслуга – твое появление. Оно стронуло нависшую лавину. Теперь тебе осталось узнать, из-за чего эта лавина нависла.

- Ты про что? – подозрительно вопросил Макарин, но зверолова у корги уже не было.

Этот коч был почти копией того, самого первого, что вез дьяка от Березова до Мангазеи. Такая же забитая товарами почерневшая широкая посудина верхотурского типа с двумя мачтами и кормовой надстройкой. Они нашли его рядом с устьем реки у начала поморского волока. Кокарев, взойдя на палубу, бросил испуганному капитану пару монет и сказал, что снявшего его с пути Троекурова со стрельцами тот не дождется, и что теперь он, Кокарев, единственный мангазейский воевода. За рекой виднелись вытащенные на берег громоздкие костяные суда северных дикарей и полуразломанные длинные дощаники, на которых переплыли море ярганы. Людей видно не было, и не было видно разбойных кораблей. Макарин весь обратный путь ждал, что они вынырнут из тумана. Но дорога была спокойной, сквозь низкие облака иногда светило солнце, дул легкий попутный ветер, и падал пушистый снег.