Он опять вынул револьвер из кармана и стал целиться в баб. Те начали выбегать из комнаты.

— Сукин сын! Говорил, что наша армия самая лучшая на свете, а теперь пугает, что немец придёт, вот сволочь! Надо все начальство побить!

Узнав, что его рота питается на деревенских полях, полковник этому очень обрадовался. Он перестал ей совершенно давать хлеб и в ответ на ругань населения, угрожавшего идти с жалобой к самому царю, только улыбался:

— Слышите, как германец стреляет? Вот он скоро будет здесь, все у вас заберёт, тогда будете жаловаться!

Между тем голод возрастал. А с голодом пленные становились все более дерзкими. Они крали все, что им попадалось под руку. Таскали сжатый хлеб в сараях, врывались в кладовые, ловили кур, и в конце концов ни одна кошка, ни одна собака не были уверены в том, что они не будут съедены пленными.

Смочек был первым, организовавшим ловлю этих животных. Он где-то раздобыл кусок проволоки и возле сарая поставил петлю. Ночью все были разбужены рёвом пойманного кота, мяукавшего так, словно плакала дюжина ребят в воспитательном доме.

Весть о том, что пленные едят кошек быстро распространилась по всему селу. Православные русские, которые не ели даже голубей, боясь съесть духа святого, и брезговали зайцем, считая, что он заражён сифилисом, не понимали совершенно, как можно с таким аппетитом есть кошку, заправленную чесноком. Теперь они дразнили своих постояльцев презрительным «мяу, мяу» и при этом жестоко плевались.

На этой неделе пискун принёс откуда-то кота. Он убил его и, когда хозяйка стала выгонять его из избы, оборонялся содранной с кота шкуркой.

— Мне надо питаться кошками, так мне приказал доктор. У меня плохой желудок. А этот кот вкуснее курицы.

Авторитет заграничных гостей падал на бирже общественного мнения все больше и больше, и наконец вся деревня начала чувствовать к пленным глубокое и невыразимое отвращение. Семьи мужиков, сидя за столом и уплетая картошку, говорили об австрийцах:

— Вот поганый народ, хуже, чем татары! Те лошадей жрут, а эти ещё хуже — собак. Ну, сохрани нас Бог от их образования! Они все грамотные, умеют писать, читать, а едят паршивых кошек, ну и народ же!

Крестьяне начали убирать свои ведра с колодцев, отказывались дать чашку для питья, и никто ни за что не хотел одолжить нож, чтобы нарезать хлеба. В это-то время Швейк и обнаружил помещичье имение, в котором жила вдова помещика с большим количеством собак-такс.

— Они такие жирные, — рассказывал он о таксах Горжину, — что каждая из них похожа на валик, даже и ног не видно, а сала на них! Одних шкварок нам хватило бы на целую неделю. Ты стал бы есть шкварки?