Инженер кричал дальше:

— Ярослав Тума, шесть рублей. Иосиф Швамберг, шесть, — и так далее.

Пленные расписывались в том, что получили деньги. Потом офицер сосчитал деньги, инженер собрал пленных вокруг себя, чтобы они видели, что он действительно платит, а другой офицер сложил деньги в портфель, в лист, копию которого он отдал инженеру. Капитан с достоинством простился, и инженер пошёл провожать их к автомобилю.

— Не желаете ли проехать до деревни? Пожалуйста, мы вас подвезём, садитесь, — сказал капитан.

И прежде чем они доехали до деревни, половина денег из портфеля капитана перекочевала опять в карман инженера.

В понедельник, когда полковник услышал, что пленным заплатили за работу, он влетел к инженеру.

— Ты кому дал деньги, а?

— Новому управлению по делам военнопленных, — важно ответил инженер.

— Какому управлению? — зашипел Головатенко. — А расписку тебе дали?

— Дали! — И инженер подал сложенный лист начальнику роты.

Тот посмотрел на него.

— А подписи? Где штемпель? Что это за учреждение?

Инженер пожал плечами.

Полковника взорвало.

— Вор, мошенник, понимаешь, ты моих людей обокрал, этот какой-то твой компаньон такой же вор, как ты, деньги наши взял! Я больше тебе людей на работу не даю, я пленных для твоего кармана больше не дам. — Полковник полетел к сараю. — Я больше не дам своих пленных на работу, пускай все генералы на твоих дорогах себе ноги поломают, пускай вся русская армия тонет в болотах, вот сволочь! Бедных людей, самых несчастных обворовывает! — Он влетел в сарай: — Дети, на работу больше никуда не ходите, вас обворовывают, я этого не позволю. Лежите тут хоть до самого мира, но я не позволю, чтобы вас обворовывали хоть на копейку!

Лежали день, лежали два, инженер не приходил, полковник был сердит на него по-прежнему, и пленные начали разбредаться по соседним деревням.

Там пленных ещё не видали, они были новостью, поэтому их встречали с радостью. Жители, русские и поляки, спрашивали их, какого они вероисповедания, и когда выяснилось, что многие из пленных католики, это способствовало сближению, главным образом с женщинами.

— Вот бы куда Гудечка, — заявил однажды пискун, возвращаясь из деревни.

— А в какой деревне ты был? — спросили его сразу несколько голосов.

Пискун махнул рукой в сторону леса: