Княжна повернулась вновь к нему и взгляд на брата опустила. Побелели её губы до синевы холодной. Метнулись две дорожки мокрые по щекам вниз — и слёзы оставили на рубахе её два тёмных пятнышка.

— Он мёртв, Леден, — шепнула она едва слышно. — Тут нельзя помочь. Даже ты не сможешь.

Леден наконец посмотрел на Чаяна, и забилось дыхание в груди ворохом сухого песка. Мёртв ведь — и правда. Умер уже тогда, верно, как не отбился он ещё от княжича с ватажником его. И стылые глаза брата смотрели перед собой, выделяясь ярко на перемазанном в бурой крови лице. Елица заплакала тихо, опустив голову, подтянув к груди колени. Рыдания её всё разрастались, становились громче. А в голове Ледена не было ни единой мысли. Ни единого проблеска. И боль билась уж не в кисти порезанной, а может, и сломанной даже, а по телу всему — такая же сильная.

— Ты ранен, — Елица качнулась к нему теплом своим, подалась всем телом. — Леден. Слышишь меня? Кровь льёт.

Он поймал её лицо в ладони и рванул в себе. Вдавил в грудь свою, просто желая, чтобы она была рядом с ним, касалась его и дышала ему в шею. Цеплялась пальцами за рукава и уговаривала, уговаривала отчаянно — поберечься. Она вырывалась, проклиная его, укоряя невесть в чём. Убирала руки его и прижималась вновь — сильнее. Плакала — и слёзы влагой тёплой оседали на коже, даруя странное облегчение.

— Я люблю тебя, Елица, — пробормотал Леден в её макушку первое, что пришло в голову после гулкой пустоты.

Она замолчала, просто осев в его руках неподвижным кулём. Он чувствовал, как вздымается её спина под ладонью. Второй рукой он уже и пошевелить не мог. Княжна держала его поперёк пояса крепко — и губы её касались шеи — влажные, дрожащие.

Гомонили озадаченно кмети снаружи. Разгорался вновь костёр, почти затоптанный. Освещал стены шатра неподвижного и фигуры воинов, что неспешно ходили по устланной телами поляне. Они как будто не знали теперь, что делать. За что схватиться вначале.

Зато Леден знал теперь, что будет дальше. Что ещё должно им сделать — вдвоём с Елицей. И тогда… Может, тогда хоть немного полегчает на душе.

ГЛАВА 21

ГЛАВА 21

Свободный ветер гонял по Курганному полю кудель дыма. Он проносился над землёй, терялся среди берёз и сосен, золочёных лучами Дажьбожьего ока, и растворялся совсем.

Огонь на краде Чаяна уже спал, потрескивали ещё брёвна, сыпался пепел, расползаясь в стороны. Как остынет — соберут всё, что осталось — и укроют в кургане высоком — под Остёрском, вестимо. Хоть отправляться в последний путь по Смородине ему пришлось и вдали от родного дома. Пронёсся ветер вдоль луга, на котором сложили погребальный костёр, бросил в лицо запах гари — и Елица не удержала всхлипа громкого, торопливо стирая с щеки скользнувшую по ней слезу. Дух смерти и праха — он совсем не подходил Чаяну, всегда полному жизни, щедро раздающему её силу всем, кто нуждался. И ей тоже.