Мамору вытащил меч из ножен, но не успел занять место рядом с дядей, пронзительный звук донесся с нижней части горы. Вопли. Мамору и его дядя резко подняли головы. Это были не боевые кличи, понял Мамору в страхе. Это были крики ужаса, крики женщин и детей. Звук был слишком близко, чтобы доноситься из главной деревни, но…

— Кузнецы! — охнул Мамору.

Как? Ранганийцы прошли мимо них в хаосе, пока Мамору сидел у тела Юкино-сэнсея? Или они прошли к деревне нуму с западного перехода, пробив там линию? Не важно. Кузнецы были в опасности.

— Иди, — дядя Такаши кивнул в сторону деревни нуму, где столбы дыма поднимались в темнеющее небо.

— Но… — Мамору перевел взгляд с дыма на бегущих ранганийцев. Волна солдат будет тут через сииру. Без Тоу-самы дядя Такаши не мог сделать ледяного дракона, и он потерял так много крови…

— Защищай кузнецов, — сказал дядя Такаши. — Я заставлю их ряды поредеть для тебя.

«Поредеть?».

— Дядя…

— Эй! — дядя Такаши схватил Мамору за лицо, хватка послала вспышку боли через его рот — напоминание, что один из зубов был выбит. — Не переживай за меня. Это не твое место. Эти нуму под твоей защитой. Ты им нужен! — он толкнул Мамору. — Иди!

— Да, сэр, — ноги Мамору послушно стали двигаться, он побежал. Эгоистичная часть него была рада, что он не успел поклониться или пожелать ньямы дяде. Если бы он задержался еще миг, пришлось бы признать ужасную правду, висящую в воздухе.

Он бросал дядю умирать.