Следующий солдат напал, подняв меч, Мамору взглянул на свою стальную катану, лежащую в баунде от него в снегу. Он мог успеть забрать ее… но он ощущал себя сильным в пылу боя. Может… Он повернул ледяной меч, чтобы остановить металлический клинок фоньяки. Удар послал шок по рукам.

Оба клинка сломались.

«Не совсем, — Мамору недовольно скрипнул зубами. — Еще не так хорош», — фоньяка был так удивлен, что его сталь сломалась, что не смог защититься, лед Мамору изменил форму и вонзился в его грудь.

Исполнив приказ, Мамору повернулся помочь дяде, но помочь было не с чем. Дюжина солдат в желтом лежала у ног дяди Такаши. Стоял только фоньяка в черной форме, и он вряд ли будет стоять долго. Его левая ладонь крепко сжимала рукоять меча ранганийца с широким клинком, но правая была рассечена до кости, кровь лилась. Дядя Такаши сможет добить его одним ударом.

Но главе Мацуда было тяжело шагнуть вперёд и взмахнуть катаной. Когда он сделал это, удар был слабым. Раненый фоньяка смог остановить его мечом в левой ладони. Нагимару скрежетал об ранганийский меч, впился в плечо фоньяки. С первобытным рёвом дядя Такаши повернул Намимару в левой ладони и вонзил клинок меньше в живот солдата.

Воздух извивался, фоньяка дернулся, рыча, ударяя по дяде Такаши с поразительной силой для умирающего теонита. Сталь задела руку дяди Такаши, и он отпрянул, вырвал свои мечи и покончил с жизнью фоньяки с фонтаном крови.

Рана на плече дяди Такаши была мелкой, но, когда он отшатнулся, Мамору понял, почему его движения были медленными. В тумане свежей крови Мамору не ощутил ее, но теперь видел глубокую рану вдоль торса дяди Такаши, от левого плеча до правого бедра. Оттуда лилась кровь.

— Знаешь… — дядя Такаши улыбнулся сквозь зубы, его темно-синее кимоно становилось темно-красным. — Я еще не бился с двойным мастером. Мерзавец поймал меня, да?

— Дядя! — Мамору быстро стряхнул кровь со своего меча, убрал оружие в ножны и побежал вперед. Он добрался до дяди, когда он пошатнулся и упал на него.

— Я в порядке, — возразил дядя Такаши, когда племянник поймал его, но он повис на левом плече Мамору, не подтверждая эти слова.

Дядя Такаши все еще бормотал бред про неглубокий порез, но Мамору знал, что нужно было что-то делать. Извиняясь, он раскрыл кимоно дяди и надавил на рану. Он скривился, его ладони скользили на крови, и рукава кимоно быстро промокли. Он не мог только ладонями заткнуть течение. И Мамору понял, что придется снова ослушаться мать.

Он судорожно вдохнул.

— Не будь девчонкой, Мамору, — фыркнул дядя Такаши, но говорил невнятно, словно выпил слишком много сакэ. — Это немного крови.