— Правда? — Мисаки не догадывалась, что Сусуму мог радоваться ее появлению в его семье, он всегда ненавидел ее. Но мужчина ненавидел всех, включая своих сыновей, так что это не было странно. Потому он и к ней был холоден и презрителен.

— И… наш отец выбрал Такеру?

Казу кивнул.

— Конечно, он и Каа-сан соглашались, что лучше тебе было выйти за первого Мацуду. А потом мы навестили всю семью Мацуда. Мацуда Сусуму представил наших родителей своим сыновьям, и Тоу-сама передумал. Он сказал… ну…

— Что он сказал? — Мисаки вдруг ощутила любопытство.

— Я, кхм… наверное, не должен это повторять, — виновато сказал Казу, — из уважения к духу Мацуды Такаши.

— Его дух это выдержит, — заявила Мисаки. — Скажи мне.

Казу вздохнул.

— Каа-сан больше понравился Такаши. Она и Тоу-сама неделю спорили об этом. «Такаши такой красивый, — говорила Каа-сан, — и такой сильный джиджака!». Тоу-сама считал, что Такеру из них двоих сильнее. Я не знаю, как он понял…

— Тоу-сама всегда замечал такое, — Мисаки кивнула. — Он был прав. И все? Все решило то, кто сильнее?

— Вряд ли это было так просто. Он думал, что Такеру более ответственный и уравновешенный. Он сказал: «Мы не можем выдать нашу умную девочку за тупицу».

Смех вырвался из Мисаки, несмотря на боль, впившуюся иглами в легкие.

— Но, Нээ-сан, никому не говори, что я это раскрыл, — Казу чуть запаниковал. — Пообещай…

— Не переживай, Цусано-доно, — рассмеялась она. — Я не буду болтать.

Улыбка увяла на ее лице, но боль в груди осталась, она смотрела на свет дня, проникший сквозь туман. Ее отец выбрал Такеру… Она не знала, обижаться или ощущать признательность. Тоу-сама любил ее, шутил с ней, учил ее использовать меч. Он должен был знать ее. Он должен был поступить мудро.

В останках деревни кузнецов внизу утренний свет раскрыл движения.

— Так они делали и в Ишихаме? — спросила она, Казу проследил за ее взглядом на лагерь.

— Думаю, да. Нам не дали посмотреть.

— Что они делают, по-твоему? — ямманки двигались среди палаток, как муравьи, их активность было сложно различить на расстоянии. — Для чего им тела?

— Не знаю, — сказал он. — Наверное, лучше не задаваться вопросом.