— Но они разрезаны! — сказал в смятении Чоль-хи. — Ничто не может разрезать зилазен… — он умолк, глядя на Такеру. Он взглянул на порезы на шее Такеру, а потом на растрепанные волосы и одежду Такеру. Его рот двигался беззвучно мгновение, но все вопросы на языке были неприличными.

— Мы должны вернуться в деревню, — Такеру махнул Чоль-хи и Мисаки идти за ним, и они пошли вверх по горе. — Давай найдем другого и вернемся.

— Другого? — повторил Чоль-хи.

— Вы спустились вдвоем с горы искать нас, разве нет?

Чоль-хи покачал головой.

— Я пришел один.

— Нет… — Такеру замер, вдруг напрягшись. — Кто-то был за тобой.

— Уверен, Такеру-сама? — спросила Мисаки. Порой утомительное использование джийи могло повлиять на чувства теонита. — Может…

Она утихла, движение привлекло ее внимание к дороге впереди. Фигура преградила их путь. Синее кимоно Мацуда мягко трепал ветер, на бедре был меч с бирюзовой шнуровкой.

Мамору.

Мисаки завизжала, зажав руками рот. Боясь, что у нее галлюцинации, она посмотрела на Такеру и Чоль-хи, но они тоже застыли, с потрясением смотрели на призрака.

— К-к-как? — пролепетал Чоль-хи, дрожа. — Почему он тут?

Мамору вытащил катану — и это его выдало. На миг по нему пробежало мерцание, как пятна света на земле в лесу. Мисаки видела такое мерцание раньше и знала, что это означало.

Это был не Мамору и не призрак.

Имитация Мамору шла к ним. Такеру неуверенно отпрянул на шаг, вытянул руку, защищая двух других. Но Мисаки шагнула вперед, собрала джийю в ледяное копье. Даже зная, что это был не он, она не могла выстрелить льдом в сердце сына. Она не могла убить его изображение.

Чоль-хи издал крик тревоги, когда она выстрелила снарядом. Лед попал в плечо самозванцу, сбивая его на спину и разбивая иллюзию. Веснушки появились на щеках Мамору, черные волосы стали каштановыми, а синее кимоно превратилось в серый плащ. Катана упала в снег, вырвавшись из его руки, и стала длинным ножом в стиле Хейдеса.

Даже в шоке Такеру отреагировал сдержанно, поднял лед, чтобы приморозить к месту руки и ноги незнакомца.