— Это была уловка. Я была в куда лучшей форме.

— Я говорил не о владении мечом. Я всегда знал об этом.

Мисаки удивленно моргнула, снег упал с ее ресниц.

— Да? — она вздохнула. — Я недооценила твою восприимчивость.

— Нет. Твой отец упоминал это, когда описывал тебя нам впервые.

— Ты такое не говорил, — Мисаки притихла. — Почему ты ничего не говорил?

— Не знаю… — задумчивая морщинка появилась между бровей Такеру. — Прости. Я не спрашивал.

— Я не предлагала, — вместо этого она скрыла себя настоящую за стеной, надеясь, что как-то сможет превратиться во что-то еще. — Прости, — Мисаки потерла ладонь шею Такеру еще раз, а потом съехала рукой к его груди. Порез закрылся, кровотечение остановилось.

— Спасибо, — сказал Такеру, — за предложение.

Он поднял руку, чтобы коснуться пореза на шее, не того, который закрыла Мисаки, а того, что призрак Мамору оставил в последнем кошмаре.

— Думаю, я должен остаться на время, — сказал он, — и попрощаться с братом и сыном.

Мисаки кивнула.

— Конечно, — но она поняла, что мысль оставить Такеру на горе расстраивала ее. Он слишком долго был один в снегу, да? Он убирал из себя человечность медитацией, погружался глубже в убежище, теперь запятнанное кровью его семьи.

— Я могу остаться с тобой, Такеру-сама? — тихо спросила она.

Такеру молчал мгновение. А потом кивнул.

— Пожалуйста.

* * *

Небо темнело к тому времени, как они пошли домой. Мисаки соединила два куска ножен Сираденьи льдом. Было достаточно холодно, чтобы лед держался, но потом ей понадобятся новые ножны.

— Я попросила Сецуко присмотреть за мальчиками, пока нас нет, — казала Мисаки. — Сказала ей, что я могу вернуться не скоро. Надеюсь, она не переживает.

— Думаю, переживает, — сказал Такеру. — Похоже, она послала кого-то за нами.