– Отец! милый, бедный мой папа!..

– Вот уж нисколько же бедный, особенно теперь, когда мы опять вместе!

Слезы градом лились по его лицу. Поняв, что всякие посторонние свидетели являются здесь лишними, Ловэлль сделал знак офицерам оставить отца с сыном одних радоваться своему счастью, и направился к сэру Артуру Филипсу. Небывалое зрелище представилось их глазам, когда они вступили в помещение первого представителя британской короны в Австралии.

Правда Кромер старший соблюдал всюду строжайший порядок и чистоту, но уберечь своего больного от лишений всякого рода он, конечно, же мог. На столе у постели больного губернатора не стояло никакого прохладительного питья, на окнах не было занавесок, самая постель едва лишь заслуживала это название. На каждом шагу видны были следы тех бедствий, которые пережила несчастная колония.

Тотчас же было послано на фрегат за врачами и всеми принадлежностями для ухода за больными и ранеными, и обменявшись первыми приветствиями с больным губернатором, офицеры возвратились к своим людям, которые продолжали сражаться с ожесточенным врагом. Оба Кромера, отец и сын, присоединились к ним, не желая оставаться в бездействии, в то время как англичане проливают кровь за водворение порядка в колонии.

Страшно было смотреть какая масса дикарей копошилась теперь под деревьями по всей опушке леса. Их плотные массы, одушевленные диким мужеством и непримиримой ненавистью, представляли собой страшного противника, и хотя в конечном поражении их никто из белых не сомневался, тем не менее ясно было, что победа над ними обойдется не дешево.

Теперь на поле сражения появились орудия, подвигавшиеся под прикрытием пехоты, но прежде нежели артиллерия заняла позицию, пролилось много драгоценной крови. Бумеранги сотнями летели из леса, несмотря на то, что стрелки поддерживали все время беглый огонь, причем ни одна пуля, попадая в густые толпы черных, не пропадала даром. Почти половина артиллеристов была перебита, но за то оставшиеся в живых открыли по неприятелю самый убийственный огонь, то картечью, то ядрами.

Кровь полилась ручьями и после двух трех залпов такая масса дикарей легла, подкошенная картечью, что они пришли в полнейшее замечательство. Очевидно, на стороне белых сражаются сами злые демоны, которые поклялись искоренить всю черную расу! После первых же залпов дикари наверное рассеялись бы, если бы среди них не было множества белых, которые неутомимо подстрекали их злобу и сулили им неисчерпаемые блага в случае их победы над белыми. Если же победят белые, уверяли ссыльные туземцев, то все дикари до последнего будут истреблены, и души их будут отданы во власть злых духов.