– Следовательно, мне верят, что я честный человек? – весь просиял Кромер. – О, сэр, сэр, я большего и не желаю!

– Полоумный! – воскликнул Тристам, расхохотавшись.

Но на него никто уже не обращал внимания. Его повели снова в тюрьму на фрегате, приняв все меры к тому, чтобы он более не мог убежать.

Между тем бой все еще. продолжался с прежней силой. Более пятидесяти человек ссыльных все еще воодушевляли черных и они держались стойко, хотя полчища их и начали заметно редеть. Бой продолжался уже более пяти часов под ряд, весь корабельный лазарет был битком набит ранеными, убитые лежали бесконечными рядами, а все еще не было видно конца кровопролитному сражению. Черные прятались за каждым деревом и новые залпы только ожесточали их.

– Если нам попался Тристам, то где-нибудь по близости должен быть и Торстратен, – сказал Антон. – Не видал ли ты его, Аскот?

– Нет, не видал. Я замечал от времени до времени в рядах туземцев одну довольно странную фигуру, которая тщательно пряталась от нас: мне казалось, что этот человек снял с себя верхнее платье и с помощью его привязал себе что-то на спину, так что издали он похож на дромадера.

– Белый? – спросил его Антон.

– Да. Вот я сейчас покажу тебе его.

В это время к ним подошел стройный молодой человек, которого все называли Вольфом.

– Кромер! – воскликнул он, с ужасом накрывая себе лицо руками. – Кромер, какой страшный день!

– Страшный, Джон, страшный, но, слава Богу, он положит конец всем нашим бедствиям и лишениям.

– Смотри, отец, дикари, кажется, обращаются в бегство!

– А вот и человек с искусственным горбом! – воскликнул Аскот.

– Да, да! И он останавливает бегущих дикарей, он…

– Боже мой! – воскликнул Вольф. – Я знаю этого человека. Он даже был некогда моим другом, пока…

– Это Торстратен! – сказал Антон.

– Вы ошибаетесь, сэр! Его зовут Корнелий Тер-Веен! Я отлично знаю его.

– Может быть, – согласился Антон, – но это, очевидно, тот самый человек…

Но дикари уже поняли всю невозможность для них дальнейшей борьбы с белыми и повсюду обращались в бегство. Плотные массы их рассыпались на отдельные группы и, наконец, начали разбегаться по лесу, покидая на произвол судьбы своих жен и детей, равно как и раненых и убитых. Еще не было отдано приказания прекратить огонь и отдельные выстрелы то и дело раздавались, когда одна из шальных пуль ударила в грудь человека с искусственным горбом. Он зашатался, взмахнул руками и, громко застонав, упал на землю.

Вокруг него собралась кучка черных, бросавших бешеные взгляды на своих врагов и не упускавших случая метать свои бумеранги с удивительной меткостью. По всей вероятности этот обходительный человек с привлекательной внешностью сумел привязать к себе даже и дикарей. Они нагибались к нему, осматривали его рану, поддерживали голову, возгласы соболезнования были у каждого на устах.