– Ты идёшь рядом со мной. Но ты не из нас, ты не найдёшь здесь контрабас. Это моя земля и моё время, уходи отсюда, пока ноги целы. Вот бы увидеть свой рояль, я бы сыграл на нём тебе вальс. Удивил бы всех Джузеппе Верди, на своём офигительном концерте. Показал бы – среди вас бог, в среде музыки я – Ван Гог. Е. Я умею всё, и я лучше всех, меня ждёт только успех.

– Ты что, болен? – спросил пьяница, еле стоя на ногах. Его взгляд не мог сфокусироваться. – Приятель, ты несёшь какую-то чушь.

– Это фристайл, приятель, – ответил Дарвин, покачивая головой и переступая с ноги на ногу под свой внутренний ритм. – И я крут, если не видишь этого, тебе капут. Тебе скажу я, кто мой кумир и в своей музыке он – ювелир. Тебе должен быть знаком Балькуда, который Томми из Голливуда. Я хочу быть, как он, звездой, собирать стадион земной. Посмотри вот на это. – Дарвин приподнял грязную байку, доставшуюся ему от Джо, старого владельца палатки. Под ней он носил безрукавку с принтом Томми Балькуды, самого известного рэпера. – Это мой герой, его голос – золотой.

– Это тот придурок из телевизора? – утвердительно спросил пьяница. – Его музыка – говно собачье. А твое пение – курам на смех.

– Это не пение, а рэп. Его читают.

– Лучше бы учебники почитал.

– Тебе это не сильно помогло, алкашоид, – ответил Дарвин так, будто из них двоих он был взрослым. – И больше не вякай про моего любимого исполнителя. Он в сто раз круче тебя, защекан!

В этом месте было гораздо тише, чем в городе. Здесь были лишь наземные дроны. Некоторые из них имели пару ног и пару рук, только голова отсутствовала. Другие передвигались на гусеницах и орудовали двумя ковшами. Третьи разрезали мусор огромными вибрирующими ножами, а четвёртые стояли у конвейерной ленты и забирали из ползущих перед ними отходов то, что надо было переработать. Последние выглядели как обыкновенная лапа с вакуумным насосом. Чуть в стороне стояли ангары для переработки. Мусор поступал туда в пластиковых контейнерах, а уезжал уже переработанным на грузовиках компании «Рено».

Свалка и многочисленные бездомные на ней напоминали Дарвину стаю диких сорок. Они так же прилетали сюда с восходом солнца, бродили среди отходов и выискивали что-нибудь полезное. Иногда улетали с куском блестящей этикетки от мороженого или дешёвой подвеской из искусственного золота.

Внезапно посреди свалки Дарвин заметил мужчину в трусах и зелёных резиновых сапогах. Вид у него был безумный, волосы взъерошены. Всего его покрывали пятна грязи, а на груди виднелась спиралевидная татуировка, похожая на водоворот. Лицо его опухло, из-за чего трудно было определить и возраст, и национальность. Он смотрел на мальчика и не двигался, словно решал, стоит ли подойти и заговорить.