– Не буду я с тобой спорить. Ты же победишь.

– Давай не ломайся. Кто проиграет, украдёт билет из кассы кинотеатра «Орион».

– Ты уже не первый день сидишь на своём стуле и ничего не делаешь, – ответил Дарвин. – В третий раз меня этим не удивить.

– Об этом я тебе и говорю. Может быть, однажды ты познаешь всю суть жизни уличного джентльмена и освоишь искусство ожидания. И не будет для тебя вещи проще, чем сидеть на месте и ждать. Просто ждать и ничего не делать. Считай, что мы с тобой поспорили. Итак, я начинаю сидеть.

– Вовсе мы с тобой не спорили, и билет в кино я красть не пойду.

Кутайба сделал глубокий глоток «фанты», такой долгий, что у Дарвина на его месте свело бы челюсть. Этим он показывал своё превосходство в искусстве растягивания времени. Он всё умел делать медленно, даже такие вещи, которые невозможно было растянуть. Однажды он набивал трубку шесть часов.

Делать ничего не оставалось: Дарвин сел рядом с Кутайбой и стал ждать. Великий мастер ожидания надел женские солнцезащитные очки, откинулся на спинку, заложил руки за голову и замер. Через некоторое время Дарвину показалось, что Кутайба заснул, и он аккуратно тронул его за руку.

– Я не сплю, малыш, – ответил старик. – Я, как снайпер, могу часами оставаться неподвижным. Если хочешь постичь моё знание, просто расслабься. Достигни такого уровня релаксации, когда тебе будет лень делать абсолютно всё, даже двигать головой. Когда я погружаюсь на этот уровень, для меня даже моргание становится титаническим трудом. Очисти свои мысли, пусть в твоей голове будет пусто, как на здешних улицах рано утром.

Трудно было расслабиться, когда в голове у Дарвина засела мелодия из трека Эдвина Торреса: «Поздней ночью в вагоне-ресторане хотел уснуть, ходил как привидение, искал дурман, а нашёл тебя, ты пила мартини в одной пижаме». Невозможно было очистить голову от этой мелодии. Если песни приходили в голову, то покидали её, когда захочется им, а не хозяину головы. Нога непроизвольно покачивалась в такт мелодии.

– Расслабься, – сказал Кутайба, заметив его покачивающуюся ногу. В нём было безграничное терпение, и он мог учить Дарвина искусству ожидания вечно. – Почувствуй звуки окружающего города, пусть они проникнут в тебя. Станут тобой.

Сколько бы Дарвин ни пытался расслабиться, это у него не получалось. Рядом с ним лежал синтезатор, и он притягивал взгляд как магнит. С минуту Дарвин сидел неподвижно, а затем сдался.

– Ты ещё познаешь искусство ожидания, – подбодрил его старик. – В следующий раз.

Руди вернулся через четыре часа, показавшиеся Дарвину долгими днями. В руках он нёс белый мешок с кучей разобранных приборов. При виде мальчика с горящими глазами коротышка-индеец остановился и в нерешительности поинтересовался: