Кор сжал переносицу:

– Не могу поверить. Да, какая трагедия, Лотус.

– В том-то и дело, – отозвался Лотус. – Уже нет!

ЭННИ

Драконий язык, на котором актеры читали свои реплики, был старым, таким же древним, как в «Аврелианском цикле», но их игра – очень выразительна: они четко выговаривали из-под масок слова, поэтому то, что я не успела понять на драконьем языке, улавливала по их игре. Мое место находилось рядом с Ли, в первом ряду, среди стражников Восьмого Ордена и рангом выше. Пьеса называлась «Водопад огня в Ауреосе», и в конце первого акта хор повернулся к исполнительнице главной роли и запел:

– У тебя доброе сердце для столь леденящих душу деяний.

Я, прикоснувшись к своему лицу, почувствовала слезы.

Но после этого история внезапно поменялась. Эту трагедию я читала раньше: в переводе на уроках литературы в младших классах, а позже – на языке оригинала. Я не помнила ее детально, но точно знала, что заканчивалась она иначе.

Не веселыми песнями, фальшивой победой добра над злом и счастливым браком между двумя романтическими героями. Даже драконий язык изменился, стал больше похожим на язык простолюдинов.

– Справедливость означает, что каждый получает то, что заслуживает! – ликовал хор.

В этот момент я осознала, что пьеса была пересмотрена Комитетом Цензуры.

Она закончилась словами:

– Счастливы те, чья жизнь не знает вкуса печали.

Занавес опустился, и редкие хлопки пронеслись по залу, а затем, словно зрители о чем-то вспомнили, аплодисменты стали оглушительными, восторженными. Мы с Ли бросили друг на друга короткие взгляды, прежде чем поднялись вместе с остальным аплодирующим залом. Актеры поклонились, приподняв маски. Как только они удалились со сцены, мы с Ли опустились на свои места в ожидании, пока освободятся ряды.