— Они мертвы? — замирая от ужаса, спрашивает Сильвия.

— Конечно, нет, — удивляюсь я. — Маячки питают электрические импульсы живого тела. Они живые. Там, внизу.

Сильвия качает головой; кажется, она не верит. Но это неважно.

Со мной идёт сам Саид — это хорошо. Кроме того, готовятся двое звёздно-полосатых, трансформы со станции барракуд. Женщина, Шерли — пилот, светлая, тонкая, острая, её грива короткая, как у мальчика перед самой Межой, взгляд цепкий, недобрый. Сильный боец. Я видела, как она наносит на губы алую краску, — во славу Хэндара, вместе с нашими женщинами-воинами, — а футляр с краской носит с собой. Мужчина, Джок — инженер, темнокожий, но похож не на нерпу, а на добродушного морского леопарда: у него громадное мощное тело, большая голова без гривы, ярко-белые зубы блестят. Я смотрю на Джока — и мне странно, что у него нет бивней. Должны быть.

Люди надевают костюмы для подводного плаванья, из эластичного материала, ярко-жёлтые, чтобы в воде было видно далеко. Предлагают мне. Я отказываюсь: у меня другое тело, человеческую одежду для меня нужно подгонять, иначе она меня стесняет. Наблюдаю.

— Странно смотреть, — говорит Жак. — Даже страшно. Непривычно видеть, как люди собираются погружаться без аквалангов.

Но Джок любит океан. Он в восторге от того, что мы сейчас нырнём.

— Я ведь старый дайвер, Тари, — говорит он. — Знаешь, что такое «дайвинг»? Так вот, дайвинг на одном вдохе — это всё равно, что летать без крыльев, как в детстве, во сне. Восторг!

— Не рассуждай, — обрывает Шерли. — Лучше скажи, помнишь ли «дельфиний язык»?

Джок делает неопределённый жест:

— С пятого на десятое… дешифратор выручит, — и вдруг звонко щёлкает: «Скорее, скорее сюда!»

Люди улыбаются, и я с ними. Я думала, человек не может щёлкать дельфиньей речью. Саид и Шерли берут специальные приспособления для щелчков — кастаньеты. А Джок может: его рот впрямь устроен, как у шедми.

— Странно, что у тебя нет бивней, — говорю я ему, а он оглушительно хохочет и хлопает себя по животу и по коленям.

Джок мне нравится.

Скидываем трап. Люди смотрят, как мы спускаемся к воде. Сильвия кутается в пушистый мех несуществующего зверя:

— Как вы не мёрзнете?

Джок фыркает, как кит:

— На Океане Втором мы ныряли под лёд — в одних трусах, ха-ха! — шумно вдыхает и бросается в воду.

За ним прыгаю я. Вода нежно и легко принимает меня.

Сигнал в воде чище и чётче. И я плыву к нему, по нему — как по солнечному лучу. Видимость — хуже, чем я привыкла: дома вода была куда прозрачнее. Зато плыть легче, двигаться легче: сила тяжести чуть меньше, я чувствую это «чуть» всем телом, парю в воде, как в невесомости. Я, неуклюжая круглоротка, плыву быстрее всех: всё-таки люди созданы жить на берегу, а не в океане.