Непросмотренные пленки подходили к концу, и я с отчаянием подумала, что ту самую, может, вообще не сохранили. Кто будет такое хранить? Вдруг взрослые увидят?.. Но на очередной пленке я заметила женский силуэт. Сердце опять заколотилось. Я раз глядывала кадр за кадром. На всех – девушка с распущенными волосами, прикрывающаяся тканью. Она то смотрела вбок, то вверх, то вообще стояла к камере спиной. Неужели… это те самые кадры? Лицо разглядеть не получалось: это был негатив. Предстояло еще все распечатать.

Довольная, я убрала остальные пленки обратно в ящик. Снизу раздался грубый окрик Олежки:

– Эй, чердачная моль! К тебе там кто-то приперся!

Я удивилась – я никого не ждала. Вернувшись на второй этаж, я зашла в ванную и тщательно вымыла руки и лицо от пыли, а затем спустилась ниже и увидела на пороге виноватого и смущенного Женю.

На самом деле я обрадовалась его появлению: похоже, Женя пришел мириться. Но я не собиралась просто так спускать ему с рук ту грубую выходку. Как поступить? Выгнать его? Развернуться и уйти? В итоге я выжидательно застыла на нижней ступеньке лестницы, хмуро скрестив на груди руки.

Женя робко сказал:

– Саш, я знаю, что повел себя как последняя сволочь и меня надо гнать в шею… Но прости меня, пожалуйста.

Я сердито молчала.

– Я принес вафли. Твои любимые, с нутеллой. Они в термоконтейнере, так что еще горячие… – Женя достал из-за спины руку, в которой был зажат контейнер.

Я показала Жене свое запястье, на котором красовались лиловые отметины.

– У меня синяки после твоего припадка. И ты думаешь, что вафли все так просто исправят? Ты и правда больной?

Женя стушевался:

– Я не контролировал себя. Мне правда жаль. Я могу объяснить.

Я вопросительно посмотрела на него.

– Я просто собирался к маме на днях… – с усилием заговорил Женя. – А она позвонила, сказала, чтобы мы с бабушкой не приезжали. У нее тяжелая пневмония, и ее в больницу при тюрьме положили. А там у них условия, сама понимаешь… Я уже ее похоронил мысленно. Но сегодня сказали, что она идет на поправку.

Женин взгляд бегал из стороны в сторону.

– Но я знаю, это не оправдывает меня, – продолжил он. – И я бы никогда к тебе не пришел, если бы не наше дело. Я не хочу бросать это все на тебя одну. И мне очень важно узнать правду о Дине. А когда мы найдем виноватого, я исчезну из твоей жизни, даю слово.

Сердце кольнула жалость. Я забрала у Жени контейнер, поставила рядом на столешницу и сказала:

– Если та сила, что есть в тебе, досталась тебе от мамы, значит, с ней все будет хорошо. Она будет бороться и справится с чем угодно, ведь в ее жизни есть человек, из-за которого эта борьба имеет смысл.