Как же воняет эта школа. Смрад впитался в каждый кирпич ее стен, от него никак не избавиться. И даже ацетон, которым я щедро облила актовый зал: сцену, декорации, костюмы и пол, – не смог перебить это ужасающее зловоние.

Сегодняшнего дня я ждала с трепетным восторгом, как дети ждут Нового года. Наконец он наступил. Никто не сможет мне помешать. Я думала, что возникнут проблемы с ночным охранником, но это оказалось плевым делом. Увалень радостно принял у меня из рук стакан кофе, щедро сдобренный снотворным. Кроме охранника, в школе в этот день не было никого.

Вонючие дети постепенно заполняли зал. К семи часам собрались все, кроме двоих. Не хватало Орловой и Панферова. Жаль, ведь эти двое – почетные гости на премьере моего спектакля. Если они не придут, придется задержаться, чтобы закончить и с ними. Но, возможно, рано тревожиться и они скоро появятся.

А еще кто-то сидит на моем чердаке. Но с ним я разберусь после финала. Он никуда не денется: у него нет телефона, чтобы позвать кого-либо на помощь. Почти не сомневаюсь: это Ерофеев. Он странно вел себя в последнее время, все таскался за Диной и держался так, будто что-то подозревает. Это меня расстроило, ведь я считала, что никому не удастся меня раскусить. Я блестяще справляюсь с ролью добренькой училки, несмотря на то что она невероятно сложная. Если бы не месть, если бы мне не сломали жизнь, я бы не пошла в эту вонючую школу, а подалась бы на сцену. Жаль, теперь это невозможно. Даже когда все эти твари получат свое, я едва ли смогу жить дальше. Я… не хочу. Из меня будто выкачали все хорошее. Я разучилась радоваться, получать удовольствие хоть от чего-то, восхищаться. Любить. Доверять. Мне оставили лишь боль и ненависть, в которых я медленно варилась заживо годами. Но и они скоро исчезнут. И тогда у меня ничего не останется. Пусть лучше так.