– Глупая, это христианское имя, – прошептала Морин. – Не могли же ее крестить как Эшлинг, ребенка называют в честь какого-нибудь святого.

– А я и не знала, – ответила Элизабет, молча погружаясь в церемонию венчания.

* * *

В гостинице для семьи невесты забронировали номер, что О’Конноры сочли самым смехотворным из всех смехотворных расходов. В конце концов семья невесты жила в тридцати секундах ходьбы от гостиницы, на другом конце площади, и в их доме комнат хватало на всех. Однако администратор заявил, что номер включен в полную стоимость, и умолял их воспользоваться предоставляемой возможностью, так как в любом случае возмещения они не получат, а номер может очень даже пригодиться.

Морин жаловалась, что освещение в магазине, где она покупала платье из тафты, было какое-то неправильное. Эйлин заявила, что она производит впечатление весьма элегантной и хорошо одетой молодой женщины, а потому хватит уже ныть и хныкать. Эшлинг сняла белые чулки и засунула одну ногу в раковину.

– Маманя, я так и знала, что эти дурацкие туфли слишком жмут.

– Миссис Мюррей, вы уверены, что стоит мочить ноги? Потом может быть еще труднее снова надеть туфли!

– Бог мой, Эшлинг у нас теперь миссис Мюррей! – воскликнула Ниам, пристально разглядывая подозрительное пятнышко на подбородке. – Подумать только, моих сестер зовут миссис Дейли и миссис Мюррей…

Слова Ниам внезапно развеселили Морин.

– Ниам, не переживай, когда-нибудь ты тоже будешь миссис Кто-Нибудь!

– Морин, что за глупости, с чего бы мне переживать? Мне всего пятнадцать, слишком рано для замужества, даже если все парни будут за мной бегать.

– А миссис Мюррей не захочет зайти сюда попудрить носик? – нервно спросила Морин, косясь на дверь.

– Пусть в коридоре пудрит, если ей надо, – ответила Эшлинг, вытирая ноги. – На квитанции папани указано, что номер предназначен для семьи невесты. И что всяким злобным свекровям вход запрещен.

– А ей идет темно-синий костюм, верно? Этель всегда отличалась хорошим вкусом, – заметила Эйлин, стараясь быть справедливой.

– Маманя, да она выглядит как гнев Господень, ты сама прекрасно знаешь… Лицо все белое, словно мукой посыпано.

– Эшлинг, не упрекай женщину за ее внешний вид!

– Маманя, послушай меня! – Эшлинг, стоя в одном чулке, допрыгала до матери на одной ноге и положила руки ей на плечи. – Маманя, вот что я тебе скажу. Сейчас ты разговариваешь не с дерзкой и упрямой Эшлинг О’Коннор, я уже полчаса как миссис Тони Мюррей. И Богом клянусь, если мне вздумается звать миссис Этель Мюррей отвратительной старой кошелкой, то я так и буду ее называть, потому что она и есть отвратительная старая кошелка.