– Маманя, а кому оно надо? – Эшлинг ничуть не раскаивалась. – Если я приберусь и наведу тут порядок, то он снова устроит бардак.

– Но, Эшлинг… разве можно так жить? Никак нельзя! Где Тони? Он все еще спит? – Эйлин понизила голос.

– Он не появлялся дома. Придет к ланчу, переоденется и уедет в гостиницу…

– Где же его носит? Ты провела здесь новогоднюю ночь совсем одна? Что стряслось с Тони?

– Думаю, он завалился спать там, где упал. У Шея Фергюсона или где-нибудь еще. Иногда он ночует в гостинице… Я думала, ты уже слышала…

– Нет, я ничего не слышала, совсем ничего.

– Ну вот, я тут так и просидела всю ночь одна. Сварила немного картошки вон в той кастрюле. Он часто хочет картошки, когда является домой с бутылкой… Когда стало совсем поздно, я поняла, что домой он не придет, поэтому приготовила себе поесть. У меня оставалось немного бекона, я начала его жарить с луком, он сгорел, так что плюс еще одна сковородка. А на той – вчерашняя яичница-болтунья, к которой он не притронулся, а вон та кастрюля… не знаю, наверное, молоко.

На Эйлин накатила тошнота.

– И как давно вы так живете?

– Не знаю. Дай-ка подумать… Я замужем год и семь месяцев… или уже семь лет и один месяц? Ну вот примерно столько…

Именно ее отстраненная насмешка над собой вывела Эйлин из состояния шока.

– У тебя горячая вода в кране есть? – решительно спросила она.

– Что? – вздрогнула Эшлинг.

– Водонагреватель включен? Мне нужно быть дома через час или полтора. К тому времени здесь надо навести порядок.

– Маманя, да какой смысл…

– Хватит ныть и жаловаться, берись за дело!

– Маманя, ничего я не буду делать, и ты тоже!

– Я тебя больше в жизни на порог не пущу, засранка ты этакая, если сейчас же не оторвешь задницу от стула и не наведешь здесь порядок!

– Маманя, это же мой дом, ты сама так говорила.

– Господи боже, конечно твой! Но ты только подумай, сколько людей обожали бы его, превратили бы в маленький дворец, так нет же, мисс Спесивая Эшлинг всегда лучше всех в мире все знает! Твоя сестра Морин дорого дала бы за такую кухню. Я знаю, видела ее лицо. Подумай о Пегги, которая живет в хибарке в горах… Что бы она дала за такой дом? Однако Господь решил одарить им не тех, кто ценил бы его, Он отдал его вечно ноющей грязнуле, которая сама себя жалеет! Да, Эшлинг, вот кто ты есть…