…Если я однажды остановлюсь, то уже не начну снова, и ты права: именно ты поддерживаешь отношения, рассказываешь мне все, а я наглухо замкнулась. Ну так вот. Что я делаю целыми днями? Теперь я снова работаю в лавке О’Конноров и счастлива. Что я раньше делала целыми днями? Плакала, бродила по дому, снова плакала. Умывалась и шла к мамане. Возвращалась домой. Ждала Тони.

Чем мы занимаемся, когда Тони приходит домой? Да по-разному. Если он возвращается до полуночи, что бывает нечасто, мы обычно ругаемся. Он пьян, не в духе и приходит домой только потому, что не подвернулось ничего получше: ни вечеринки с Шеем, ни мероприятия в гостинице. Он заявляет, что я его пилю, и это правда, я говорю, что он пьян, и это тоже правда. Затем мы идем спать.

Впрочем, по большей части он возвращается домой уже после того, как я ложусь спать в полночь. Или вообще не возвращается. Мы не зовем к себе гостей. Когда-то его мать приходила на чай, но теперь притворяться нет смысла даже с ней. Нас в гости тоже никто не зовет. Возможно, Тони приглашают куда-то в два часа ночи, но мне он про такое не говорит, и не думаю, что вообще помнит.

Что там дальше… ага, секс. Полагаю, католикам позволено говорить о нем, если они им занимаются. Я до сих пор не знаю, что такое секс, поэтому и рассказать нечего. Мы так и не стали мужем и женой по-настоящему, у нас ничего не вышло – ни разу. Мне кажется, причина в том, что Тони импотент, хотя, возможно, дело в том, что изначально мы не научились делать это правильно, а потом Тони стал так сильно пить, что у него все равно ничего не получается. Вот как-то так. Ты спрашивала меня, нравится ли мне секс, а я понятия не имею, но думаю, что понравился бы, ведь все остальные, похоже, в восторге. Собираюсь ли я заводить ребенка? Ну, нигде не написано, что над Килгарретом не может появиться звезда и случиться еще одно чудо, однако до сих пор Святой Дух мне никаких посланий не передавал.