– Эшлинг, ты так намазалась, что можно подумать, будто на карнавал собралась! – прошипела Морин, встретив их на крыльце.

– И тебе счастливого Рождества, любимая сестренка! – ответила Эшлинг.

Проповедь была на тему любви. Рождество – это время любви, сказал святой отец, и они должны вложить любовь в свою жизнь, причем не только говорить о ней, не только покупать подарки, но и дарить доброту и понимание. Пусть каждый заглянет в свое сердце и решит, каким образом сегодня он может подарить больше любви.

«Пожалуй, я могла бы не убивать его насмерть, когда он придет домой», – подумала Эшлинг. Чем не проявление любви? Хотя, возможно, выходящее за пределы человеческих возможностей.

Она посмотрела на миссис Мюррей, которая молилась, стиснув руки и закрыв глаза.

Господи, пусть он придет трезвый хотя бы сегодня! Пожалуйста! Не ради меня, мне уже все равно, а ради своей матери. Пожалуйста, Господи! Ты всегда был добр к матерям, разве нельзя дать им лучшую участь? Посмотри на маманю, вся эта история с Шоном, как он сбежал и погиб. И посмотри на несчастную миссис Мюррей, она ведь искренне молится. Если ее молитва недостаточно хороша, то я даже не знаю, как еще нужно молиться! И я положу полкроны в коробочку для пожертвований. Пять шиллингов. Пожалуйста, Господи! Тебе же все равно, где сейчас Тони, так почему бы не отправить его домой?

На выходе из церкви Донал украдкой подошел к Эшлинг:

– Слушай, Имон говорит, что вчера вечером Тони влез в какую-то драку у Ханрахана.

– Дома его до сих пор нет, так что, может быть, он оттуда еще и не вылез.

– Его нет дома на Рождество?!

– Ну вот так тоже бывает. Имон больше ничего не говорил?

– Сказал, что бармен забрал у Тони ключи от машины, а Тони пытался их вернуть.

– Он явно что-то серьезное там натворил, раз у него забрали ключи. Обычно у Ханрахана в упор ничего не видят, хоть ты там повесишься в уголке.

– Больше я ничего не знаю. Я подумал, что надо тебе рассказать, так лучше, чем если ты от кого-нибудь другого услышишь.

– Ты молодец, Донал.

– Эшлинг, можешь мне кое в чем помочь?

– Конечно. В чем именно?

– Одолжи мне пятерку? Пятифунтовую банкноту.

– Могу дать больше, если хочешь. У меня с собой двадцать.

– Нет, пятерки достаточно.