Тролль протянул Себастиану лапу, тот свернулся клубочком на его ладони и уснул. В этот раз просто от усталости. Тролль тоже спал и тихо посапывал. На его шерстинках, словно хрустальные подвески, покачивались слезы мальчика.

Когда оба проснулись, костер уже прогорел. Себастиан, моргнув, уставился на небо.

– О чем ты думаешь? – спросил тролль.

– О том, что, может, воздушный шарик и не упустили случайно, и он не сам улетел. Его отпустили на волю, – шепнул мальчик.

– А зачем кому-то понадобилось отпускать воздушный шарик? – удивился тролль.

– Потому что кому-то захотелось, чтобы он был счастлив.

Тролль кивнул – благодарно, словно получил подарок. Себастиан осторожно прикоснулся к веревке.

– А что там? – спросил он и указал туда, где она крепилась к самому верху скальной стены.

– Жизнь. Сто тысяч лет самого лучшего и худшего, – прошептал тролль.

– И то, что между ними?

– Точно! – просиял тролль. – Оно самое! То, что между ними. Его выбирать тебе. Лучшее и худшее случается само, а вот то, что между… Оно-то и заставляет нас жить дальше.

Себастиан чувствовал, как дыхание мячиком колотится в горле.

– А ты пойдешь туда со мной?

– Да. Мы все пойдем с тобой.

Лицо Себастиана сморщилось, точно изумленное белье в стиральной машине.

– Что еще за «мы»?

– Мы, – повторил тролль.

Взглянув на пляж, Себастиан увидел сотню тысяч троллей.