Из машины как будто разом выкачали весь воздух, а мне рот и нос залепили пластырем.

Может, я не так расслышала? Может, он сказал, что хотел заботиться обо мне, малышке? Только на самом деле он этого не говорил.

Машина останавливается, Гидеон, опустив взгляд на колени, тихо бормочет:

– Ты не знала.

Одной рукой я отстегиваю ремень безопасности, а другой открываю себе путь к спасению. Выскакиваю из машины и быстрым шагом иду прочь. За спиной хлопает дверца – это Гидеон, он преследует меня.

Вхожу в первое попавшееся здание – какую-то забегаловку, проношусь мимо официантки и лечу в дальний конец зала, где обычно располагаются туалеты. Запираю за собой дверь в дамскую комнату, влезаю на раковину и открываю узкое окошко, прорезанное в стене над ней. Слышу голоса в коридоре: Гидеон умоляет кого-нибудь войти внутрь и вытащить меня. Я протискиваюсь в окошко, спрыгиваю на крышку стоящего в переулке мусорного бака и пускаюсь наутек.

Бегу через лес, не останавливаясь, и вот я уже на окраине городка. Впервые за два дня я включаю мобильник.

Слава богу, связь тут есть! Обнаруживаю сорок три эсэмэски от бабушки. Но я не открываю их – набираю номер Серенити.

Она отвечает после третьего гудка. Я плачу от облегчения и говорю сквозь слезы:

– Пожалуйста, помогите мне!

Элис

Элис

Сидя на чердаке над африканским сараем, я в который раз спрашивала себя: «А не сошла ли я с ума?»

Томас уже пять месяцев как дома. Гидеон заново перекрасил стены. Пол накрыт пленкой, по краям которой стоят банки с краской, но больше здесь ничего нет. Не осталось и следа от того пролома в реальности, куда целиком засосало моего мужа. Временами мне даже удавалось убедить себя, что все это я просто выдумала.

День сегодня выдался дождливый. Дженна пошла в садик в полном восторге оттого, что ей разрешили обуть новые резиновые сапожки с изображениями божьих коровок, – подарок Грейс и Гидеона на ее второй день рождения. Слоны из-за непогоды не покидали свои сараи. Невви и Грейс раскладывали по конвертам листовки для компании по сбору средств в пользу заповедника. Томас уехал в Нью-Йорк на встречу с очередными спонсорами.

Муж так и не рассказал мне, где проходил лечение, упомянул только, что лечебница находится в другом штате и он поехал туда, так как центр, куда он изначально направлялся, оказался закрытым. Я не знала, верить ему или нет, но Томас снова был похож на себя, а потому возникавшие в душе сомнения я вслух не высказывала. Я больше не интересовалась, как он ведет бухгалтерские книги, никогда не проверяла его. Последняя попытка сделать это закончилась тем, что он едва не придушил меня.