– Не так давно одна моя хорошая знакомая мне напророчила, что если я и дальше буду отрицать свои чувства к тебе, то тебя потеряю.

– И какие у тебя ко мне чувства? – спросила Каролина, кожей ощущая, как в этот миг вся ее жизнь сконцентрировалась в этом простом вопросе.

Дориан снова улыбнулся. Но на этот раз он как будто одним махом отринул всю свою нерешительность. Он поднял руку с плеча Каролины к ее лицу и кончиком пальца нежно погладил уголок ее рта.

– Мне абсолютно все равно, есть у тебя родственная душа или нет, и плевать я хотел, что вокруг тебя по меньшей мере пятнадцать парней, каждый из которых лучше меня, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты выбрала меня. Я просто умираю от желания целовать тебя и хочу делать это вечно.

Каролина кивнула – ею вдруг овладело спокойствие. Как будто она всегда ждала этого ответа, но в то же время не думала, что когда-нибудь его услышит.

– В таком случае, – прошептала она Дориану, вновь сокращая расстояние между ними, – чего же ты ждешь?

КАЯ

Дорогая Кая! Должна признать, что для меня несколько странно посылать письмо на свой собственный адрес, но другому человеку. И все же я безмерно счастлива от осознания того, что в моей квартире вновь кто-то обитает. Мои отношения с Парижем и с этим домом всегда были не очень простыми, как с бывшим любовником, который был ко мне слишком требователен и к которому я опять и опять возвращалась, год за годом, не в силах порвать с ним все связи. Я далеко не сразу осознала, что Париж опутал меня всю точно так же, как и родительский дом и наш крошечный городок, где я родилась. Думаю, что именно это эгоистическое ощущение и подвигло меня послать тебе ту открытку с приложенными к ней ключами. Я подумала, что если уступлю тебе эту квартиру, то перестану считать ее своей и тогда, быть может, почувствую себя по-настоящему свободной, способной свить гнездо на новом месте. Я рада, что так или иначе, но мое стремление к свободе послужило толчком для твоих поисков. Насколько я помню, ты всегда была тихой, застенчивой девочкой, любившей играть одной и примерять бабушкины наряды. И я помню, как ты засыпала меня вопросами о Париже в последний раз, когда мы с тобой виделись, и как сверкали твои глаза, когда я рассказывала тебе о своих путешествиях и о романе. Что же касается «Трепещущего на синих крышах света», то не могу не сказать, что где-то неделю назад мне позвонила моя американская издательница. Должна признать, что установить со мной связь обычным путем достаточно нелегко (я терпеть не могу мобильные телефоны и очень редко сажусь за компьютер), но обычно я каждый год отправляю Маринеле Харалампиду открытку со своим новым адресом и номером стационарного телефона, соответствующими тому месту, где я в тот момент оказываюсь: на тот случай, если вдруг произойдет что-то непредвиденное и ей понадобится со мной связаться. К тому времени я уже несколько месяцев жила в Турине, работая в приюте для животных. И уже довольно долго всеми силами старалась не думать о «Трепещущем на синих крышах свете», несмотря на то что это крайне затруднительно для меня. Звонок Маринелы меня чрезвычайно тронул – мне всегда было очень приятно получить от нее весточку. Но в тот раз она рассказала мне нечто весьма любопытное: ее издательство на днях посетила молодая жительница Нью-Йорка. Эта девушка утверждала, что она знакома с тобой и что вы обе являетесь членами некоего книжного клуба, в котором будете читать и обсуждать мой роман. Я и представить себе не могла, что это всколыхнет во мне целую бурю эмоций. Придя в себя, я стала готовиться к отъезду и купила билет на самолет в другую страну. По этому поводу, дорогая племянница, я тебе и пишу, как обязательно напишу и Маринеле, чтобы дать ей свои новые контакты. Пока что я не до конца уверена относительно того, где я буду жить в этом городе (студия, где я остановилась сейчас, тесновата для двоих, так что вскоре мы переберемся в другую квартиру), но если тебе что-то понадобится, то ты можешь писать мне сюда: