«В интерпретации такого результата модификации среды существует две возможности, – говорит голос. – Первая состоит в том, что мозг Германа более терпим к изменениям среды, произведенным в неактивный период. Вторая, гораздо более плодотворная, заключается в том, что Герман, будучи перемещен в неактивном состоянии, не может различить два варианта среды».

По ходу видео у меня несколько восстанавливается чувствительность, и я сажусь в кровати. Пусть все болит, но я хотя бы могу двигаться.

– Отец рассказывал мне, что в первые годы после появления персональных компьютеров люди писали кипятком от некой программы под названием Paintbrush. Можно догадаться, что она делала. – Ротор усмехается. – Наше общество было загипнотизировано компьютерами, как младенец – погремушкой. Но не мой отец. Он годами изобретал софт, который работает параллельно и в сочетании с человеческим мозгом, позволяя подопытным жить и хорошо себя чувствовать внутри симулированной реальности. Я много раз видел, как это происходит, – вот один из плюсов домашнего обучения. Я за час делал уроки, а остальное время помогал отцу…

Почему-то мне страшно встретиться глазами с Ротором во время его рассказа, страшно увидеть у него на лице ту же зашкаливающую решимость, какая слышна в его голосе.

– Он построил «Оракул». – Ротор поднимает очки-бинокль и крутит в руках. – Сначала шлем, потом сенсорные боты и перчатки. Название происходит от имени персонажа в «Матрице». Смотрел? Забавное кино, хоть и устарело. Так или иначе, в отличие от Oculus, Google Cardboard и совсем уж беспонтового Samsung VR – по сути, раздутых компьютерных игрушек, – «Оракул» работает в тандеме со всеми крупными поисковыми машинами, позволяя пользователю по-настоящему переживать события – испытывать на себе то, чего они прежде не знали. Места, идеи, факты, запахи, вкусы – там есть все. Но настоящая фишка «Оракула» в том, как он обрабатывает уже имеющиеся в мозгу данные. Например… – Он смотрит на экран, разворачивает одно из свернутых ранее окошек и спрашивает: – Кто такой Фред Меркл?

Дно проваливается, и веки у меня опускаются, как занавес после окончания представления.

– Ну вот, уже лучше.

Я открываю глаза, кашляю и сажусь.

– Не напрягайся, – советует Ротор. – Ты отключился всего на минуту, обычный эффект. Вот, это тебе поможет. – Он протягивает мне злаковый батончик.

Не успеваю я послать Ротора подальше, как рот наполняется слюной. Я разворачиваю обертку батончика и начинаю жевать.

– Папа любил виски, – говорит Ротор. – Не скажу, что досконально изучил процесс производства, но принцип понятен. Дистиллируешь спирт и выдерживаешь в бочке. В барреле, как говорят шотландцы. От отца я узнал, что не все бочки сотворены равными. Бочки из-под хереса, бочки из-под бурбона, бочки из-под шардоне – все они обладают разными свойствами, каждый скотч выдерживается свое время, и процесс играет большую роль в качестве конечного продукта.